— Одна балерина в моем отечестве, Лои-Фюллер, танцует с шарфом, но обращается с ним гораздо лучше, чем вы. Вам не мешало бы взять у нее несколько уроков.

При этом новом сарказме, обнаружившем с ее стороны полное, ничем не нарушимое душевное спокойствие, Биканель заскрежетал зубами и грубо дернул за шарф. Миссис Клавдия зашаталась и чуть не упала. Но Мэри, которая до сих пор была немой и негодующей свидетельницей этой сцены, поддержала свою подругу и бросила полицейскому в лицо: «Подлец!»

Отчаявшись поколебать эти железные натуры, Биканель сделал быстрый знак своим сообщникам. По его знаку от группы отделились четыре человека, затушили свои факелы о каменные плиты и бросились на миссис Клавдию и Мэри. Они грубо схватили, подняли их и понесли, следуя за Биканелем, который открывал шествие. По свойственной восточным людям утонченной жестокости он хотел на минуту поставить непоколебимую молодую женщину лицом к лицу с ее связанным мужем. Увидев мужа, Патрика и преданных им слуг связанными, она вся задрожала от гнева, но вместо того, чтобы жаловаться, продолжала в насмешливом тоне:

— Джордж, мой друг, — сказала она развязно, — если вы согласны, то велим, когда освободимся, дать пятьдесят розг этому негодяю, который не чувствует даже животной благодарности. Не правда ли, Мэри?

— Правда, правда, по двадцать пять за каждую из нас… но надо будет бить покрепче! А ты, мой милый Патрик, я даже не хочу ободрять тебя… это все несерьезно…

— Браво, Мэри! — вставила графиня. — Это в самом деле несерьезно, они просто играют комедию. А вы, Джордж, мой милый друг, будьте уверены во мне, как я уверена в вас. Я останусь вашей верной подругой в жизни и в смерти.

Капитан Пеннилес, лежавший на спине, лишенный возможности пошевельнуться, смотрел на жену взглядом, полным любви.

Он глухо застонал, жилы на его лице налились, потом вдруг к нему вернулось спокойствие, и его взгляд, полный презрения, перенесся на Биканеля, который отвечал молодой женщине:

— Ваша жизнь не долго продлится. Впрочем, этого времени будет достаточно, чтоб сломить вашу дерзость. Теперь возьмите их и унесите. Довольно говорить, надо действовать!

Сообщники бандита взяли капитана, обоих моряков, миссис Клавдию, Патрика, Мэри и направились к главному выходу, не заботясь о сторожах, которые были слишком малочисленны, чтобы сопротивляться такому сильному и организованному отряду. К тому же факира, их начальника, здесь больше не было, некому было приказывать. Биканель, который некогда жил в пагоде в качестве брамина, знал все ее тайны. Он велел поднять железную решетку, подъемный мост, открыть железную дверь, — и мрачный кортеж вышел на крытую дорогу и очутился между развалинами. Вдруг во мраке раздалось зловещее рычанье. Биканель узнал голос Боба и заворчал:

— Противное животное! Следовало бы его убить или бросить в ров с камнем на шее. Впрочем, он не может нам ничего сделать.

Через несколько минут на насыпи раздались тяжелые шаги и послышалось дыхание, громкое, как пыхтенье меха в кузнице, затем сильный, знакомый звук: «Уинк!» Слон Рама, который долго оставался без дела и теперь совсем уже выздоровел, услышал шум, убежал из конюшни и настиг путников. Вообще он имел обыкновение каждый день получать из рук своего друга, капитана, какое-нибудь лакомство и сохранил к нему живую привязанность. Он поднял над группой свой хобот и обнюхивал всех находящихся здесь людей. Умное животное догадалось, что здесь присутствует человек, спасший ему жизнь: Рама тихонько зарычал от удовольствия. Но Биканель приказал прогнать его камнями, и он, пыхтя, убежал, испытывая полное неудовольствие. Недалеко от пагоды стояли ожидавшие бандитов люди и лошади. В темноте раздался насмешливый голос Биканеля:

— Капитан Пеннилес не знает, что такое Башня Молчания? Ну, так я сообщаю ему, что он и его спутники проведут там остаток своей жизни!

Огнепоклонники. — Высшая раса. — Башня Молчания. — Священные обряды. — Странные похороны. — Коршуны. — Старая кирпичная Дакма. — Пленников оставляют там. — Голодные коршуны. — Месть Биканеля. — Ужасная жестокость. — Бедная женщина.

Гебры или парсы — это религиозная секта, которая имеет в английской Индии очень много последователей.

Они поклоняются огню, и их учение ведет свое начало от Зороастра, то есть существовало уже за три тысячи лет до христианской эры. У них есть некоторые странные, по крайней мере с нашей точки зрения, обычаи, и они очень держатся за них, несмотря на довольно высокое умственное развитие. Парсы стоят в Индии во главе крупного цивилизованного движения. Они отличаются миролюбием, умеренностью, очень способны и прилежны в работе. Они охотно изучают европейские науки и искусства и занимают в них не последнее место.

Исходя из убеждения, что стихии — символы божества, они говорят, что Вода, Земля и Огонь никогда не должны быть осквернены прикосновением разлагающегося тела. Один из их странных обычаев заключается в том, что они оставляют своих мертвецов разлагаться на свежем воздухе. Чтобы оправдать этот обычай, они говорят: «Мы должны покинуть мир в том виде, в каком впервые появились в нем, обнаженными». И прибавляют: «Надо, чтобы частицы нашего тела уничтожились как можно скорее, чтобы Земля, наша мать, и живущие на ней существа никоим образом не были осквернены».