Со временем чувства к другу одолели, может, влюбилась даже. Хорош Яр — задорный, веселый, удалой молодец. А красивый какой! Волосы до плеч льняные, косая сажень в плечах. Руки… ох, Яркины ладони — в них молот кузнечный игрушкой кажется. В глазах серые тучи ходят: век бы глядела, взгляда не сводила. Ну как в такого не влюбиться? Вот и Косисельские девицы хороводы за ним водили, только кузнец на них внимания особого не обращал. Говорил, мол, здешние бабы, что змеи в клубке извиваются. Зато я другая, вот Яр со мной и дружит. Так то! Вот им всем — «головешка»!

Сунув голову в приоткрытую дверь кузницы, мигом вспотела. Горн Ярка растопил так, что можно доставать веники и париться. Сам кузнец, сморщившись от натуги, бил молотом по наковальне, являя миру очередное творение. Со лба катились ручейки пота, раскраснелись молодецкие щеки, заиграло тело силушкой.

— Яр, пойдем на улицу! — старалась перекричать лязг металла.

Углядев меня в двери, друг выкинул молот, будто ненавистен ему инструмент, и, утираясь краем рубахи, зашагал к выходу.

— Здравствуй, Вась, — усаживаясь на лавку под окном кузницы, Яр показался мне совсем хмурым.

— Ты чего это? Молотом по пальцу дал? — покосившись на руки друга, устроилась рядом.

— Лучше бы дал, — сплюнул под ноги кузнец. — Сидел бы сейчас раненый… и в ус не дул.

— Да что приключилось-то?

— Чего… Скоро к нам чародей заказанный приезжает, круг зельный править, а мне во встрече с ним отказано.

Зельный круг — оберег. Ставят его на любое жилое место, будь то село, деревня или город. Силушкой колдовской, светом ядовитым отпугивает он нечисть всякую, чтобы не совалась к людям. Бывают зельные круги и посильнее — могут ворога более опасного удержать, но маленьким селам, вроде Косиселья, не положены — так Горох распорядился, ему-то виднее. Наш круг лешего не пустит, мавку остановит, да волкодлака, может быть — но этот уже под вопросом. Силу свою оберег постепенно теряет, поэтому обновлять заклятье надобно. Вот для того староста села — Рюма — колдунов нанимает время от времени.

— Почему отказано? Да и к чему тебе с чародеем-наемником встречаться?

— И ты туда же?! — Яр поднял брови от удивления. — Думал, ты меня понимаешь. Теперь вижу — нет.

Да понимала я все, понимала, но верить не хотела: не оставлял Ярка мечту свою — стать колдуном, набраться силушки, отточить знания и отправиться по Рускале странствовать в поисках чудо-юда или еще каких приключений. А мне бы хотелось жизни оседлой и чтобы Яр рядом… Вот красивая голова у него, да упрямая. За каждую возможность получить знания чародейские, что за соломинку цеплялся. Пытался из книжки теткиной заклинания творить, да чуть было сам в козленочка не обратился. Ох, и влетело тогда от Феклы и мне, и другу. Ну нет к волшебству способностей, чего душу зря рвать? Упертый, что баран.

— Я Рюме толкую — мне поговорить бы быстренько. А он знай — нет, и все дела. Колдун занятой, дел много… Озадачил работой, чтобы точно до гостя не добрался. Вон, — друг кивнул на кузницу, — три дюжины серпов заказал. Жатва, говорит, скоро.

— Жатва и правда скоро, — осторожно посмотрев в серые глаза Ярки, не углядела ничего, кроме досады. — Рюме без кузнеца остаться не хочется, про твои мечты-то он знает.

— Уже понял, что ты с ними заодно, — с укором выдохнул Ярка. — У тебя чего нового?

— В Первоград завтра на рассвете еду, — радуясь перемене в разговоре, заулыбалась я.

— О как! Чего ты там забыла?

— Грамоту на колдовство получать, — поняв, что мы снова возвращаемся к прежнему, улыбка исчезла.

Яр открыл было рот, чтобы высказать мне все, что и так на лице написано, но не успел — на дороге перед кузницей появился староста Рюма:

— Хорош сачковать! — заорал он издалека. — Расселся! Работы еще подбросить?! Это можно!

— Иди уже куда шел! — закричал в ответ Ярка. — Государь сельский… — уже под нос добавил кузнец.

Рюма укоризненно покачал головой, рукой махнул и отправился дальше по дороге. Любит наш сельский голова задания раздавать, а потом еще горку сверху подсыпать.

— Пойду, а то не ровен час и вправду с десяточек серпов накинет, — Ярка тяжело поднялся с лавки и зашагал к двери кузнецы. — Вечерком загляну, посидим перед дорожкой ранней, — одарив, наконец, доброй улыбкой, он скрылся за порогом.

Тетушка не успевала оханье менять на аханье, глядя, как я резво ношусь по горнице от пирогов с вареньем к грибной похлебке и обратно. Из готового на столе уже ожидали горшок с кашей и заячьи почки со сметаной.

— Ты думаешь, я без тебя с голоду помру, или это все в дорогу? — нервы тетушки не выдержали.

— Ярка обещал зайти попрощаться, — убирая растрепавшиеся волосы со лба, не прекращала ворожить над пирогами. — Вот, его любимые — с вареньем!

— Да чтоб его леший упер! — тихо выругалась Фекла.

— Чего, тетушка?

— Говорю, собрала тебя в дорогу, пока ты стряпаешь. Кошель с деньгами, одежу приготовила. В сумке травки на случай хвори внезапной. Только, прошу, не перепутай ничего там. Водицы сама набери. Коня завтра у Рюмы заберешь — он обещал тебе выделить справную скотинку. Правда, содрал как за тройку…