С медвежьей морды на меня смотрели по-человечески умные и очень грустные глаза. Серые, с золотыми лучистыми солнышками вокруг зрачка. Глаза князя Агренева.

— Как же так, Веж, как же так… — словно во сне повторяла я, прижимая к себе огромную лобастую голову зверя. Медведь замер, только иногда тихо-тихо поскуливал, как щенок, и громко вздыхал.

Я сидела на мерзлой земле между крыльцом и лосиной тушей и не могла понять, на каком свете вообще все это происходит.

Веж… как?! Почему?!

И что мне теперь делать?

— Ты пришел, мой хороший. Главное, ты пришел, — какое-то время спустя я смогла собрать разбегающиеся мысли и понять главное. — Живой… Остальное не важно.

Мысли закрутились в голове водоворотом. Я не могу ошибаться, это его глаза, а еще — никакой самый умный лесной зверь не станет со мной обниматься, не станет приносить еду и тем более вполне осознанно кивать в ответ на мой вопрос. Что же произошло?

Как-то сама собой сложилась картинка, я вспомнила слова, сказанные Шиловым, и встрепенулась:

— Тебя действительно ранили в спину, смертельно?

Медведь кивнул тяжелой башкой и едва слышно зло рыкнул.

— А потом? — тут я ступила на зыбкую дорожку догадок и интуиции. — Потом ты превратился в зверя и задрал нападавшего? Одного из нападавших? Это его… останки нашли потом солдаты Шилова?

Медведь опять кивнул и заурчал так тоскливо, что я поняла его без слов:

— И ты не смог превратиться обратно… ушел в лес как был, медведем. А потом… забыл, что когда-то был человеком?

И снова тяжелый кивок. И виноватый взгляд.

— Поэтому ты так долго не приходил… Зверь вообще наверняка залег уже в спячку, да? А потом что-то тебя разбудило.

Веж зарычал злобно и ткнул носом в сторону села. Снова зарычал, искусно интонируя звук, я буквально до оттенка поняла, что он хотел сказать.

— Почувствовал опасность… услышал меня… давно? Несколько дней назад? Понятно, это когда меня в первый раз загоняли. Ну! Тихо-тихо! Не вскакивай, не догнали же. И вообще ты всех виновных уже съел.

Медведь фыркнул, сделал вид, что отплевывается, потер лапой морду в жесте невыразимого отвращения, а потом непримиримо оскалился на дорожку, уходящую от нашего убежища в большой мир.

— Понятно, не всех. Ну… Веж, а обратно точно никак?

Косолапый лег у моих ног и спрятал морду между лапами. И опять тихонько заскулил.

— Да не съел он маму… — вдруг раздался громкий шепот прямо у меня над головой. — Подумаешь, медведь! Мама его стукнула, и вон он лежит… дохлый.

Мы с Вежем одновременно подняли взгляд, потом посмотрели друг на друга. На крыльце за дверью в дом явно что-то происходило — там слышался писк, треск, сопение и топот. Потом раздались звуки трех подзатыльников, и все стихло. Понятно, у Лиса все же лопнуло терпение, и он утихомирил разбушевавшуюся малышню непедагогично, но действенно.

— Ты теперь останешься с нами, правда? — я с надеждой прижалась лицом к густой медвежьей шерсти. Внешний вид оказался обманчив, шерсть была мягкая и шелковистая на ощупь, теплая и почему-то пахла хвоей и свежестью, а вовсе не тяжелым звериным духом или, не дай бог, застарелой кровью.

Веж подтверждающе прикрыл глаза, ласково ухватил меня зубами за предплечье, нежно порыкивая и покусывая, стал ластиться, совершенно по-кошачьи бодаясь. Правда, размер его совсем не соответствовал кошачьему, а потому после особенно мощного «поглаживания» я едва не опрокинулась на спину.

Дверь хлопнула, и на крыльце возник бледный, решительный Лисандр с ухватом в руках, который он явно собирался использовать вместо рогатины.

— Мам, отойди за крыльцо, — напряженным голосом выдал подросток. — Быстро!

— Лис, успокойся, — я вскочила и взбежала по ступенькам к сыну, чтобы перехватить и его, и ухват. — Это… не просто зверь. Точнее, вообще не зверь.

— А кто? — довольно нервно переспросил парень, неуступчиво отходя на полшажка и покрепче вцепляясь в рукоять своего оружия. — Принц заколдованный?

— Почти, — я вздохнула. — Лис, я сама ничего не понимаю… но это Вежеслав.

Лисандр посмотрел на меня с жалостью, явно решив, что мать тронулась рассудком от такого обилия событий, но тут его взгляд переместился куда-то мне за спину, и его глаза изумленно расширились.

Я резко обернулась. Здоровенный медведище своей широкой как лопата лапой выводил на успевшем снова нападать снегу:

«Приветствую, наследник Аддерли».

Лис, как загипнотизированный, посмотрел сначала на надпись, потом на медведя, оглянулся на меня и, чуть шатнувшись, спустился с крыльца. Он остановился прямо перед огромной медвежьей мордой и вгляделся в нее, снова вздрогнул, наткнувшись на совершенно человеческий взгляд в исполнении хозяина тайги.