— Что вам с этого? — вдруг напрямую спросил Грегори, — зачем вы так хотите отменить этот союз?

— Потому что это — союз двух держав, а не двух людей. Подобный союз погубил меня, теперь такой же союз погубит душу моего сына!

Лорд-чародей натянуто рассмеялся:

— Впервые сталкиваюсь с такой точкой зрения, в церкви всегда говорят, что свадьба спасает душу. Во всяком случае, что-то такое и говорил архиепископ, когда я последний раз был на службе.

— Перестаньте паясничать, наконец, — не в силах больше сдерживать себя, она вскочила и закружила по комнате.

Граф Саффолд задумчиво смотрел на нее, пытаясь вспомнить, сколько же ей лет. По всему выходило, что меньше сорока. Кажется, она — почти его ровесница, может, пару лет разницы, не более. Надменное выражение лица и поджаты губы делали ее гораздо старше. Сейчас, взволнованная, с какой-то обреченностью во взгляде, королева вдруг напомнила ему Фебу, только у королевы не было таких огромных голубых глаз… задумавшись, он пропустил момент, когда незваная гостья перешла от приказов к мольбам:

— Я прошу вас, я умоляю! Ну что же мне еще сделать? Хотите, я стану перед вами на колени?!

Он мгновенно подскочил и, наплевав на все правила этикета, крепко сжал королеву за плечи, препятствуя исполнению задуманного:

— Никогда не делайте того, о чем будете жалеть всю свою жизнь, Ваше величество, — мягко сказал лорд-чародей, усаживая ее вновь на диван. Она усмехнулась и покачала головой:

— Мне следовало бы догадаться, что вы будете непреклонны! Еще бы! Такие переговоры, просто очередная жемчужина в ожерелье вашей славы…

— Это вы надоумили Титуса предупредить гишпанцев обо мне?

— Да.

— Зачем?

Она пожала плечами:

— Я просто хотела уберечь Эдварда. Вы не понимаете, на что толкаете моего сына! Посмотрите на нас с Георгом! Вы прекрасно знаете, сколько у него было любовниц… ему, в отличие от меня, позволено хотя бы это, но это так унизительно, — она вдруг расплакалась.

Грегори, слегка замявшись, протянул ей свой платок и невесело поймал себя на мысли, что это уже вторая женщина за неделю, которой он одалживает его. Правда, в прошлый раз все закончилось поцелуем. При мысли о том, чтобы поцеловать королеву, он усмехнулся, подошел к двери, высунув голову наружу, позвал лакея и приказал принести стакан воды, затем вернулся к плачущей женщине.

— К сожалению, мадам, не в моей власти отменить столь тщательно подготовленные и подписанные договора, — с сожалением произнес лорд-чародей, — нам всем остается лишь надеяться, что ваш сын и инфанта Хуана при встрече почувствуют приязнь, которая потом может перерасти во взаимное уважение.

Она вытерла слезы, выпрямилась и бросила на него убийственный взгляд:

— Что может знать о браке такой, как вы? Уважение? Вы, столько раз покрывавший похождения короля? Вы, который не гнушается посещать дома терпимости? При этом поселив в доме любовницу и не озаботившись для нее даже приличным платьем!

Словно вспомнив, что она — королева, женщина гордо встала, с видимым омерзением отбросила мятый платок на диван и, накинув капюшон, направилась к двери.

— Вы еще пожалеете! — бросила она напоследок.

Шаги. В холле хлопнула входная дверь. Лишь тогда Грегори, слегка усмехаясь, подошел к все еще открытой двери на террасу.

— Как я понимаю вы все слышали, моя дорогая, и теперь имеете доступ к государственной тайне… — наигранно весело сказал он и осекся, видя ненависть, полыхавшую в голубых глазах.

— Вы — чудовище, — прошептала Феба, — Боже, какое же вы чудовище! Ради своих интересов вы так легко жертвуете судьбами других людей…

Оборвав себя на полуслове, она развернулась так резко, что взметнулись юбки, и зашагала вглубь парка.

— Феба! — совершенно забыв о своих магических способностях, лорд-чародей устремился за ней. Догнав, он схватил ее за руку и потянул к огромному дубу, желая скрыться от любопытных глаз, — Прошу…

Девушка с силой дернулась:

— Отпустите меня!

— Прошу, выслушайте! — почему-то ему было очень важно объясниться с ней.

— Нет, вы уже все сказали! Отпустите!

Она начала вырываться все сильнее, и ему пришлось схватить ее за плечи, чтобы удержать.

— Отпусти ее! — раздалось за спиной. Саффолд обернулся. Курт, уже выбритый, в свежей одежде, хромая, бежал из дома по дорожке. Задыхаясь, он подскочил и размахнулся, намереваясь ударить кулаком в лицо. Граф, выпустив Фебу, увернулся. Хорошо тренированное тело действовало само: слегка отпрыгнуть, выставить руку, отклониться, замах… нога попала в петлю так некстати разросшегося плюща. Уже упав, Грегори почувствовал, как в голове что-то загудело, затылок пронзила резкая боль, а перед глазами вдруг заплясали золотистые искры. Голоса доносились, словно в тумане: