— Как вам будет угодно, — пожала плечами девушка, невольно копируя манеру общения. Стараясь избегать тяжелого взгляда мужа, она отошла к окну, делая вид, что рассматривает абсолютно пустой двор, вымощенный булыжниками.

— Там нет ничего интересного, — раздался за спиной насмешливый голос.

— Простите?

— Это — двор для прогулки заключенных. Особо опасных, — некромант чуть прищурился. — Ваш брат тоже гулял здесь.

— Вот как? — Элионора обернулась и холодно посмотрела на начальника Тайной канцелярии. — Полагаю, вы специально упомянули об этом?

— Верно. Я ведь тот, кто погубил вашего брата, Элионора… или вы забыли об этом?

— Альберт погубил себя сам. Что же касается вас, милорд, то уверяю, у меня прекрасная память… — голос срывался и девушке пришлось замолчать, чтобы перевести дух.

— Которая не позволит забыть вам, что недавно произошло в соседней комнате, — вкрадчиво произнес лорд Уиллморт, мрачно улыбаясь. — И сейчас вы, наверняка, ожидаете от меня извинений за мою несдержанность.

Элионора вновь вспыхнула.

— Я ничего не жду от вас, милорд! — почти зло отчеканила она. — И буду признательна вам, если вы, как истинный джентльмен, никогда не будете напоминать мне о том, что произошло сегодня утром!

Некромант хотел что-то возразить, но передумал.

— Как пожелаете, миледи, — он встал и холодно поклонился.

— Благодарю вас, милорд, — так же холодно кивнула в ответ Элионора.

Больше они не сказали друг другу ни слова.

Допив кофе, некромант распорядился отвезти жену домой. На этот раз Элионора не стала возражать.

Казенная карета оказалась достаточно удобной, и, самое главное, ничуть не напоминала роскошный экипаж лорда Уиллморта. Девушка откинулась на спинку сиденья и рассеянно наблюдала за просыпающимся городом.

Заспанные кутилы, вечно торопящиеся слуги, нищие мальчишки, готовые за медяк оказать любую услугу… на одной из улиц Элионора заметила двух вульгарно накрашенных женщин, чьи платья не оставляли сомнений в роде занятий. Они хохотали и перекидывались друг с другом фразами на малопонятном леди Уиллморт жаргоне.

Заметив, что за ними наблюдает леди из кареты, одна из женщин дерзко помахала рукой. Элионора покраснела и отвернулась, вызвав новый взрыв смеха.

Дорога не заняла много времени, и вскоре девушка уже входила на крыльцо дома. Ей даже не пришлось стучать, когда дверь распахнулась.

— Миледи, — миссис Фейрфакс, лично открывшая дверь присела в глубоком реверансе.

— Доброе утро! — Элионора вошла, привычно оглядывая холл, где сновали слуги, начинавшие привычную ежедневную уборку. Девушка невольно крепче сжала полы плаща, стараясь не показать, в какой беспорядке была её одежда.

Снова поклоны, на этот раз более почтительные, чем раньше, подобострастные улыбки и едва слышный шепот за спиной.

Слишком уставшая, чтобы задумываться, что это может значить, Элионора приказала принести лохань и наполнить её водой. Приказ был исполнен незамедлительно.

Подогрев воду при помощи заклинания, Элионора с наслаждением опустилась туда, предварительно добавив лавандового масла. Мери-Джейн стала сзади и начала расчесывать золотисто-рыжие волосы своей госпожи. Движения горничной действовали умиротворяюще, и девушка закрыла глаза, наслаждаясь видимостью покоя.

Она даже задремала, и потому вопрос горничной застал Элионору врасплох.

— Милорд рассчитывает посетить вас этой ночью, мисс?

— Что? — от неожиданности девушка дернулась, голова соскользнула с бортика и Элионора оказалась под водой. Она вынырнула, отплевываясь и откидывая мокрые пряди с лица. — Мери-Джейн! Что за вопросы?

— Ну мне надо знать, какую ночную рубашку вам готовить, — рассудительно произнесла та, слегка удивленная такой реакцией хозяйки.

— С чего ты вообще решила, что лорд Уиллморт?..

— Так это все в доме говорят.

— Что говорят? — тон Элионоры не сулил ничего хорошего.

— Что наконец-то вы с милордом достигли согласия и стали делить ложе, как и положено супругам, — Мери-Джейн преданно взглянула на госпожу своими круглыми, слегка выпученными глазами.

Элионора сжала и разжала кулаки, пытаясь успокоиться. В конце концов слуги всегда сплетничали о том, что происходит в доме, и ее не должно задевать то, о чем говорят на кухне. Теперь стали понятны эти подобострастные поклоны и таинственный шепот.