Мишка заулыбался, прищурился и тут же вернулся к сумбурным и сбивчивым рассказам о буднях в садике, и как ему было скучно у соседки бабы Маши. И что он больше к ней не пойдет. Видимо, вспомнил об уговоре и умело первел тему, мама даже и ухом не повевла.

— Когда у тебя экзамены? — спросила она, перебивая Мишу.

— В начале июня, — тихо ответила я.

Тонкая нить доверия между нами натянулась и, не выдержав напряжения, могла оборваться в любой момент. Я и не помню, когда с ней говорила по душам. Наверно в больнице был единственный раз после того, как отец ушел из дома. Она замкнулась и перестала воспринимать мои проблемы и мою жизнь как нечто важное и особенное. Как будто бы я стала в ее жизни нечто второстепенным. Не обузой, но и не радостью. Я и сама не лезла к ней в душу. Помогала по дому, занималась Мишей, деньги приносила. А делилась всем с Ларисой. Вот сейчас как раз и поняла, что ближе подруги у меня никого-то нет. Это она знала обо всех моих неудачах и радостях, с ней мы переживали вместе разные этапы взросления. И вот теперь появление Артема и всех этих неприятностей… Лариса снова была рядом и поддерживала меня.

Вспомнив об Артеме, в районе груди снова неприятно кольнуло. Не зря я бегала от него, словно чувствовала, что ничем хорошим эти встречи не обернутся. Благо исчез он, решил, что я связалась с Эндаром и была его любовницей. Ну и ладно. Переживем. Возможно оно и к лучшему.

Остаток вечера прошёл в привычных заботах. И к разговору мы вернулись с мамой уже после того как уложили Мишу спать. Обе ждали этого часа. У меня тоже накопилось много вопросов. Я все думала о сегодняшней встрече с отцом и почему мать от меня скрывала, что возобновила с ним встречи? Да еще и Мишу привлекла… Неужто она собиралась его простить? А может быть, он и вовсе появился, чтобы снова попроситься обратно?

— Идем на кухню, — позвала меня мама.

Я погладила Мишу по голове, поцеловала в светлые волосики и направилась в маленькую и скромно обставленную комнатку. Присела на стул и посмотрела на зашторенное окно, представляя, как колышутся листья у дерева, что росло под ним.

— Нам нужно поговорить, — решительно начала мама. — Я не стала выяснять отношений в больнице, да и слабая ты была после операции для подобных разговоров. Но…

— А теперь сильная? — я ощущала слабость. И тяжесть, будто несла на своих плечах непосильный груз.

Словно заведенная игрушка с механизмом непрестанно двигалась вперед, но заряд уже был на исходе. Ещё чуть-чуть, он кончится, а я замру как вековая скала. Но столько всего разом вдруг навалилось… И танцы, и Артем, и ранение, а теперь еще и отец… и в довершение ко всему мать со своим разговором. Я физически ощущала, что это вечер выпотрошит меня наизнанку, лишив последних моральных сил.

— Женя… — мама присела напротив. — Ты уже взрослая, мне нужно тебе кое-что рассказать.

— Отец хочет вернуться? — я безразлично посмотрела в лицо мамы, но она никак не отреагировала на мои колкие слова.

— И об отце мы тоже поговорим. И о твоём отце, и об отце Мише… — она специально выдержала паузу, а я свела брови.

— Что ты имеешь в виду? — пристально всматриваясь в ее лицо, спросила я, ничего не понимая.

— У вас разные отцы, — спокойным и обыденным тоном отвечала мать.

— Но… — я словно в ледяную прорубь нырнула и вытащила на поверхность из памяти воспоминания из далекого детства. — Папа всегда был рядом… с самого маленького возраста и снимки. Бред какой-то… — я смотрела на мать округлившимися глазами.

Я все ожидала услышать. И даже то, что мне снова будут пророчить профессию проститутки, но вот это…

— А он знает? — спросила я, сопоставляя все картинки, что услужливо воспроизводила память и слова матери. Никогда я даже и подумать о таком не смела…

— Узнал после рождения Миши. Это и стало основной причиной его ухода, но…

— И ты столько лет от меня скрывала? — теперь я понимала, почему мама так относительно спокойно отнеслась к моим танцам в клубе. У самой были тайны и груз, висевший на душе который отравлял ей жизнь. Ведь я изначально подумала, что что-то не так. Слишком хладнокровно она восприняла эту новость…

— Кто он? — мать молчала и нервно перебирала край полотенца, затем посмотрела мне в лицо с решимостью и каким-то отчаянием.

— Родной брат Эндара. Он погиб двадцать лет тому назад. О беременности я узнала после его смерти и сразу же вышла замуж за Игоря. Он со школы за мной ходил. Даже не знал об этой связи. Да, жила столько лет во лжи! — горячо воскликнула она и посмотрела мне в лицо с вызовом. — Но никто кроме меня об этом и не знал. Даже матери — бабушке твоей — я ничего не сказала. Несла этот крест до самого появления Миши.

Правда услышанная из уст матери была сравнительна с десятибалльным землетрясением. Внутри все сотрясалось от этих слов, крошилось в пыль, и сама я летела куда-то вниз, не желая даже вскинуть руки вверх и просить о помощи. Сердце пропустило несколько ударов, прежде чем забилось снова.

— Но… А как же он узнал? А Эндар… Он знает? — тысячи, миллионы вопросов рождались одним за другим.

Мама тяжело вздохнула, а я опустила глаза и покачала головой. Так мне стало больно внутри, будто кто-то терзал меня в клочья, рвал все внутренности и органы на куски. Я не винила мать за ложь, я просто чувствовала пустоту, как боль отвоевывала у меня все, а самое главное сердце…