А теперь, зная, что у Феникса есть способность восстанавливать раны в любое время… Я сглотнула и сжала челюсти.

Держись, Ви.

Есть моменты в жизни, когда ничего нельзя сделать.

— Я помню, Стеф. Но если он знает что-то… — я выбрала место на полу, трещину в одной из темно-серых плиток, и сосредоточилась на ней. Я изучила длину линии и зубчатые края, отчаянно пытаясь заблокировать поток эмоций.

Я отказалась открывать свой ум для всего, что происходит. Для Феникса, Оникса, для того, что могло бы произойти. Если сейчас открыть всему этому свое сердце, началась бы паническая давка… Линкольн.

Он никогда не простит меня.

В последний раз, когда я была в ванной комнате, мы почти…

Каждый раз, когда мы сближаемся, все рушится.

Я подскочила, когда мой телефон начал звонить, и выдохнула, когда вытащила его из окровавленного кармана.

— Алло? — Потом, вспомнив, что Спенс сделала переадресацию звонков с домашнего телефона на мобильный, быстро добавила, — квартира Эденов.

— Привет, дорогая. Просто звоню проверить, до того, как ты ляжешь спать.

Я могла услышать пальцы, стучащие по далекому компьютеру, вероятно папа посылал электронные письма. Я знала, что он всегда оставлял их на конец дня.

— Привет, папа, — подчеркнула я, глядя на Стеф, которая кивнула, сразу все понимая. — Как проходит твоя поездка? — спросила я, пытаясь удержать голос тихим, низким, так, чтобы он не слишком сильно отзывался эхом в ванной.

Стеф тихо переместилась и приложила ухо к двери, проверяя, что никто больше не собирался встрять.

— Ланчи и обеды с клиентами каждый день. Это сводит меня с ума, но это нужно сделать. Что-нибудь случилось? Стеф осталась у тебя?

— Хм… Да. Ну, нет. Я имею в виду, нет — ничего не случилось, и да, Стеф осталась у меня. У нас как обычно. Пицца и фильмы, — сказала я, очень стараясь вернуть некоторое самообладание после такого скомканного начала.

— Рад слышать, дорогая, — продолжил папа, не обращая ни на что внимания. — Послушай, я должен идти. Я позвоню тебе завтра.

— Конечно, пап.

Он повесил трубку. Я посмотрела на телефон и нажала кнопку «отбой».

— Я тоже тебя люблю.

Хотя я знала, что это было иррационально, на тот момент я была сердита на него, что он не знал меня — кто я, что происходит со мной. Я знала, что это несправедливо, ведь это я не рассказала ему, но все же…

Почему он не может услышать страх в моем голосе? Почувствовать, что мой мир изменился? Это все, что я хотела от него.

— Ви, с тобой все в порядке? — спросила Стеф. Она бесшумно перешла к раковине и начала полоскать полотенце от крови, которое мы использовали. Она выжала его и осторожно протянула.

Я вытерла слезы, бежавшие вниз по моей щеке.

— Прекрасно, — ответила я. — Просто… — Но я не могла объяснить. Так много всего произошло. Я не могла откинуть чувство безысходности, дурное предчувствие и боль в животе.

Я нашла халат, который висел на задней двери, и схватила его. Стянула футболку, но не стала снимать джинсы.

— Эй, — сказала я, стараясь, удержать себя в руках, — ты могла бы ополоснуть это и бросить в стиральную машинку? Я видела прачечную, если идти назад по коридору.

Стеф взяла футболку и посмотрела на меня, все еще сомневаясь.

— Я знаю, за чем ты это делаешь. Но ты не можешь справиться со всем самостоятельно, Ви, — она сфокусировалась на окровавленном топе в руках.

— Знаю, ты думаешь, что я не должна влезать, но дело вот в чем: ты сделала свой выбор, когда рассказала мне правду. Теперь я сделала свой. Ты — моя лучшая подруга, Ви. Не выставляй меня, потому что я не во всем «супер». Мы держимся вместе. Вот и все.

Выражение лица Стеф было таким категоричным и решительным. Она всегда была со мной за одно. Этот мир, в котором я теперь застряла, тоже имел для нее значение. Она по-своему также застряла в нем. Мы лучшие друзья, в конце концов, — куда идет один, туда идет и другой.

— Я не хочу видеть, что ты страдаешь, — признала я.

Она криво усмехнулась:

— Как насчет того, чтобы просто заботиться о себе?

Я улыбнулась в ответ. Она была права.

Стеф связала футболку и самое испачканное в крови полотенце.

— Я пойду, позабочусь об этом, — она затопталась у двери, как будто не могла остановить себя, и повернулась ко мне, маленький огонек мерцал в ее глазах. — Ты видела все те книги в прихожей?

***

Что я здесь делаю?

Первое, что я хотела сделать — сбежать. Я знала в глубине души, что это было ошибкой.

Позволить себе приблизиться к Фениксу. Позволить себе поверить, что он хороший, что ему не все равно.

Нет. Я более виновна, чем он. Я позволяю ему считать, что я была хорошей.