— Пошли… — пальцы намертво сжали ладошку, и он властно потянул к входу в храм.

— Зачем? — опешила я, и уперлась каблуками и зачем-то ляпнула:- Я передумала.

— Заявления заберем. Храм скоро закроется. — Не слушая мои возражения, пропустил вперед, придерживая за талию. Я знала, что по ашранским законам каждый из желающих провести обряд пишет заявление от своего лица и отдает в храм жрецу. Забирать или нет, если половинка не явилась — дело сугубо добровольное. В ситуации с Ронаном незачем оставлять заявление. В его случае, как и в моем, нет резона переносить обряд на поздний срок.

Я бросила последний взгляд через плечо. Риштван наполовину скрылся за горизонтом. Тариэль так и не пришел.

Оказавшись внутри, я огляделась. Храмовое помещение подавляло своими размерами, его границы терялись в тени. Нетесаный булыжник, из которого были выложены стены, придавал ему дикости и первобытности. Гранитные серого цвета монолиты колонн поддерживали кроваво- красную плиту, заменяющую потолок. Камень плиты пропускал свет, и сейчас лишь слабо сиял отблесками догорающего заката. Но в полдень, когда светило в зените, это помещение напоминало прихожанам жерло действующего вулкана. И духота, подарок дневного зноя, чувствовалась внутри храма гораздо сильнее, чем снаружи. Скорее всего, отдушины были не предусмотрены. В воздухе стоял крепкий запах курящихся в запредельном количестве благовоний.

С каждым шагом легкие от нехватки кислорода сдавливало все сильнее, тяжесть тянула плечи вниз, капельки пота стекали по спине, голова слегка кружилась, мысли туманились. Ноги дрожали и подгибались, считая лучшим для меня улечься спать прямо на грязный пол. Такое состояние объяснялось просто. На более выносливый организм ашранцев аромат оказывал легкое успокаивающее воздействие. Для уставшей человечки эта доза оказалась убойной. Ронан, казалось, ничего подобного не испытывал. Легко шагал к алтарным огням, таща еле живую меня на буксире.

Алтарем в храме служил огромный тесаный, испещренный узорами рун монолит с бороздкой в форме круга, в которую наливалась горючая жидкость, разжигался огонь, символизирующий вечно живое сердце божества. Но мне было не до оценки окружающих красот. Я едва различала картинку в целом, горло пересохло, хотелось пить, сознание было на грани обморока. И если бы не сильная рука мужчины, поддерживающая за локоть, я бы уже украшала каменные плиты пола. Паники от странного состояния не ощущала. Наоборот, собственная беспомощность вызывала искреннее желание посмеяться от души и еще учудить что-нибудь этакое. Что за ладан тут курят?

В попытках сфокусировать взгляд на окружающих вещах и заставить легкие дышать гремучей смесью благовоний, мною был упущен момент появления сухопарого ашранца в желтых с золотом одеждах, привычного уже кроя кимоно. Потрясая шелковым, красным с золотыми узорами рун шарфом, он накинулся на нас:

— Где вы ходите, молодежь? Время почти на исходе! Риштван, конечно, особо благоволит бракам на закате, давая многочисленное потомство. Но я живое существо и имею право на законный отдых после стольких магических служб! — он пыхтел, подслеповато щурясь в бумажки, что принес с собой.

— Присутствующие Варенс и Берге, я не перепутал? — не гладя поинтересовался жрец, откладывая в сторону не нужные несколько листов.

Рон что-то буркнул, соглашаясь. Меня хватило на кивок. Не слушая сбивчивые слова извинений, произнесенные едва слышно заплетающимся языком, жрец быстро обмотал шарфом наши сцепленные руки и, заглядывая в список, забормотал слова клятвы:

— Ронан фон Берге, согласен ли ты взять в жены Элинор Варенс? Делить с ней горе и радость, богатство и нужду, здоровье и немощь? Дать ей защиту, потомство и быть заботой и опорой во все дни, что определит Великий Риштван?

Так, стоп! Какую нужду в немощи и горе в потомстве?! Мы за заявлениями пришли! Рон, ты-то чего молчишь?!

Но такая языкатая обычно, сейчас я едва сипела что-то невнятное пересохшим горлом. Перед глазами все плыло, повисшая тишина оглушала. До моего сознания, затуманенного наркотическим фимиамом и усталостью, пыталось достучаться здравомыслие, требующее прервать обряд и бежать отсюда подальше. Но сил хватило, качнуться в сторону выхода и почувствовать, как теряю равновесие. Спутник, почувствовав, что я заваливаюсь, легонько дернул неподконтрольное тело на себя. Я с надеждой подняла глаза на Ронана, надеясь, что он остановит жреца и объяснит ошибку.

— Согласен, — четко отчеканил брюнет, бросив быстрый взгляд в мою сторону.

Я открыла рот, не веря своим ушам. Этот брюнет только что согласился стать моим мужем?! Не-е-ет, мне почудилось.

Жрец продолжил обряд, произнося незнакомые слова на древнем ашрани нараспев. Берге спокойно смотрел перед собой, легко удерживая меня своей рукой.

Этого просто не может быть, все это галлюцинации от усталости! Фигляры гхыровы! Что они тут курят?

Эта мысль развеселила. Я хихикнула про себя и покачнулась. Храм с жрецом, брюнетом и алтарем задрожали, смазались в яркие пятна. Я похлопала глазами, не позволяя рассудку отключиться.