Он усмехнулся, наклонился, и его губы нежно коснулись моих. Язык пробежался по губам, заставляя их приоткрыться, скользнул, внутрь дразня и лаская. Я даже ответить не смогла, ошеломленная его поступком. Вот так просто поцеловал, словно расстались вчера, и не было тех пятнадцати лет, что разделяли нас. Нежность теплой волной растеклось по телу, затопив дождавшееся своего часа сердце.

— Теперь узнала? — он отстранился, вручил букет в дрожащие пальцы и повел мимо ошарашенных летчиков и двух переругивающихся невест в храм. Очнувшись от шока, у самого порога я притормозила, упираясь. Тариэль, почувствовав заминку, удивленно оглянулся на меня.

— Тар, подожди, ты серьезно решил жениться? — тело, разбуженное поцелуем, требовало продолжения. Но я собрала остатки мозгов в кучу и выложила все как на духу:- Мы пятнадцать лет не видели друг друга. Ты меня совсем не знаешь. Я изменилась. Может такая, как сейчас, не понравлюсь…

Странно, что я не подумала задать подобные вопросы себе, приведя такие же аргументы. Тар тоже сильно изменился. Вот только я свято верила, что уж он-то никогда не станет хуже.

Мужчина снисходительно хмыкнул, словно слушал лепет наивного ребенка, прижал меня к себе, пальцами коснулся щеки и обвел контур губ.

— Я о тебе не забывал никогда, Элик. Долго упрекал себя, что не забрал тогда с Земли, и ты попала в тот кошмар с Консервацией. Когда потерял, понял насколько ты мне дорога, как сильно люблю тебя. Когда люди стали просыпаться, ждал, когда сообщат о тебе. Знакомые ребята вытащили из сети всю информацию, какую можно. Не представляешь, как обрадовался, когда узнал, что ты одна из немногих здоровых, — и предвосхищая мой вопрос пояснил:- Я не связался с тобой сразу, хотел, чтобы у тебя была возможность пожить, узнать других и сделать свободный выбор. Свой-то я давно сделал. И посмотри на меня, разве это не говорит о серьезности намерений.

Он показал на свой цвета весенней травы наряд жениха. Последний аргумент убедил окончательно. Не говоря больше ни слова, я подала ему руку, мы вместе шагнули через порог храма.

— Ты уверена, что «Аларм» прилетел? Мы могли еще посидеть в кафе и съесть пару пирожных… — девушка в шортиках и свободной светлой рубашке небрежно скручивала светлые локоны волос в пучок, вглядываясь в панорамное окно космопорта на приземляющиеся корабли.

— Тебе бы только пирожные лопать. Скоро не влезешь ни в одни брюки, — чуть растягивая гласные, ее поддела соседка. Светловолосая и высокая она могла показаться ее копией, если бы не тщательность и изящество подобранного образа. — Мам, скажи Вики, пусть не дергается сама и не дергает поминутно нас. Звездолет прибудет по расписанию.

— Ты такая зануда, Эшли, — соорудив из волос небрежное нечто, девица скинула босоножки, забралась с ногами и уселась на широкий подоконник. — Папа пообещал, что с ним будет декан факультета Космической Разведки, Академии Космического Флота Эштана, и он нас познакомит. Я ведь поступаю туда на будущий год.

— Поэтому, Вики, чтобы произвести на него лучшее впечатление, ты оделась как бродяжка? — фыркнула Эшли, поправив идеальные локоны. — Могла бы надеть блузку и юбку и в кои то веки расчесать лохмы.

— Это же ты поступаешь в Университет межрасовых отношений. Хочешь стать дипломатом. Тебе нужно выглядеть настоящим снобом и сухарем, — парировала Вики, подвернув рукава рубашки повыше. — Носи очки и пиджак, привыкай потихоньку. А я стану пилотом. Им идеальные туфельки в тон к сумочке ни к чему.

Эшли покраснела и резко развернувшись, вернулась к рядам кресел в зале ожидания.

— Мам, разве я не права? — девушка надула губки. — Почему она одевается, как попало? Надо мной и так уже друзья смеются, а теперь еще перед профессором академии опозоримся.

Я погладила Эшли по руке. К перепалкам своих дочерей давно привыкла.

— Мам, она точно наша? — Эшли с подозрением покосилась на сестру, увлеченно листающую новости на инфобраслете. — Может, тебе ее в нагрузку в родильном доме вручили?

Я улыбнулась, разглядывая двух таких не похожих девочек. Дочки были двойняшками. Эшли родилась чистокровной ашранкой, и выросла точной копией бабушки леди Ристаль, утонченной аристократкой. Чем та очень гордилась. Вики была человечкой, удивительно напоминающей меня в детстве: взбалмошной, непоседливой, увлекающейся.

— Наша. Вот влюбится, сама удивишься, переменам, — я тихонько засмеялась, любуясь любимой дочкой. — Дай ей время…

— Вики влюбится…?! — в голосе Эшли звучало неподдельное удивление. — Да у нее в голове только звездные карты и тачболл. В восемнадцать вести себя, как малолетка!