— Я не понимаю, почему ты до сих пор не обследовался. Что тебе мешает?

— Ничего, сладкая. Ты права. Мне просто стыдно. И мы можем сейчас больше не говорить об этом? — он встает, подходит ко мне и смотрит пристально в глаза, от чего мне становится жарко.

— Перестань так делать, — предупреждаю я. — Ты не будешь меня гипнотизировать. Даже не думай.

— Я и не собирался, — говорит он тихо и целует меня в щеку. Потом в шею. Видимо, ему уже лучше. Возможно, даже слишком хорошо.

— Вот. Это для тебя. — Изящным движением руки он заводит руку мне за спину, а потом, когда возвращает ее на место, я вижу в ней белую лилию. Я оторопело смотрю на него.

— Как ты это сделал?

— А я знаю, а я знаю, — Бен громко смеется, и Джей подмигивает ему. — Но не скажу.

Смеясь, я беру лилию и вдыхаю ее запах.

— Спасибо. Как мило, что ты подарил мне похоронный цветок.

— Похоронный цветок? — Джей таращит глаза. — Ты с ума сошла! Лилии -—королевы цветов! А ты не заслуживаешь меньшего, чем королева. Потому что ты и есть королева.

Он наклоняется ко мне, а потом я вдруг оказываюсь перекинутой через его плечо, и заливаюсь смехом.

— Джей, поставь меня! — кричу я, и барабаню кулаками по его спине. Он тащит меня в гостиную, как будто я вешу не больше пяти килограмм, а Бен, улыбаясь, следует за нами.

— Ваше Величество... Ваш трон. — Он усаживает меня в кресло, потом становится на одно колено, раздвигает мои ноги руками, и меня тут же бросает в жар, когда я понимаю, что он собирается делать. Бен становится позади кресла, и кладет руки мне на плечи. Пока Джей стягивает с меня джинсы и носки, Бен целует меня. А потом с одного на другой момент я чувствую везде руки - много рук. Они под моей футболкой, на шее, на коже, которая с каждой секундой становится горячее, потому что Джей наклоняет голову между моих бедер и целует меня. Но сегодня я не могу расслабиться. Не могу думать ни о чем другом, кроме как о ребенке, который растет в моем животе. Его отцом является одним из двоих мужчин, которые любят меня, как королеву. И от этого мне становится страшно.

Я не могу довериться Бет. Вместо этого я сижу сама и ломаю голову над тем, как и когда я должна рассказать мужчинам о том, что произошло. Что один из них станет отцом, но кто именно мы не знаем. Я ищу в интернете забавные идеи как можно сообщить мужчине, что вскоре ему придется менять подгузники, но ни одна из них мне не нравится. У меня нет желания тест на беременность спрятать в пироге (серьезно, это ведь гадко), так же как и делать надпись имени ребенка на крошечных ползунках. Естественно, что я не могу это долго скрывать, хотя бы из-за того, что на этой неделе я не пила алкоголь.

Но у меня есть время, чтобы сходить к гинекологу. Наверное, я должна убедиться в том, что с ребенком все в порядке, прежде чем сообщу об этом двоим мужчинам, и с этим сброшу на них зажженную бомбу. Ближайшая возможность попасть к врачу - через две недели, но я понимаю и не настаиваю. То, что я не понимаю – так это то, что ближайшая возможность попасть к врачу Джею - в конце февраля.

— Послушайте, это действительно срочно. СРОЧНО. У моего друга сильные мигрени, и даже был приступ эпилепсии. Я переживаю, и мы не можем ждать четыре недели, - обьясняю я приветливо даме по телефону. Когда я с телефоном у уха пробегаю мимо Бет, ее брови взлетают вверх.

— А раньше совсем никак? Мы доплатим, если нужно, — пытаюсь я, после того, как она третий раз сказала, что свободного времени для нас нет.

— На следующей неделе? Тогда вы могли бы в обед как-то втиснуться, — уступает она, потому что я не прекращаю настаивать, и я облегченно выдыхаю.

— Да, конечно! Когда? — я записываю день и время приема, благодарю ее.

— Что случилось? Бен заболел? — спрашивает Бет.

Я мотаю головой.

— У Джея продолжительная мигрень, и он принимает сильные медикаменты. А в Берлине у него был эпилептический припадок.

— Вот дерьмо, — Бет жует нижнюю губу, не глядя на меня. — Это... не хорошо. Ты же знаешь, верно?

— Конечно, — вру я. — Но не нужно всегда думать о самом худшем, верно?

Бет кивает, но поскольку она самый большой ипохондрик из тех, кого я знаю - она принимает все близко к сердцу. Зачем нужна Википедия, если можно спросить Бет? Поэтому я провожу остаток дня в офисе, чтобы поискать в гугле подобные симптомы. О чем потом сожалею.

— Гуглить опасно, — сообщает Джей вечером. У него нет сегодня выступлений, поэтому он провел целый день в Кройдоне, и готовил нам еду. В отличие от попытки тофу Бена, стрепня Джея удалась. Макаронная запеканка Джея с таким явным вкусом говядины, что я три раза спрашиваю, действительно ли это тофу. Я доверяю Джею, что он не подсунет мне мясо, только чтобы похвастаться своим мастерством на кухне. Но очевидно, что он может обращаться с соей.

— Я знаю, — говорю я. — Все равно... даже если не ожидать худшего, не обращать внимания тоже нельзя. Но я договорилась с врачом для тебя, тогда мы будем знать больше.

Джей бросает короткий взгляд на Бена, а потом снова поворачивается ко мне.

— Ладно, сладкая. Но что страшного там может быть? Мигрень я унаследовал от моей матери. В любом случае, она постоянно говорила моему отцу, что у нее болит голова и нет настроения с ним... ну ты поняла.

— Господи, — говорю я, прежде чем положить еще одну вилку сырных макарон в рот. Я пью колу, а парни пиво. Мне повезло. Бен знает, что я не люблю пиво. И поэтому мне не нужно было искать отговорок. Но все равно мысли о ребенке мучают меня, и я не знаю, как эту тему подбросить к столу. Чем дольше я жду, тем тяжелее становится. А может их двоих просто пригласить на обследование к гинекологу? Тогда мы будем все вместе и никто не взорвется. Не на людях, по крайней мере.