— Этот взгляд приглашает меня присоединиться? — уточнила я.

— Если только тебе не будет противна моя компания.

Ну, а что? Пусть будет обед с адвокатом.

— А я думала, что ты не в городе — вспомнила я ее утренний звонок.

— Ну, по просьбе Максима пришлось оговорить себя. Это ты так удачно с ним встретилась? — указала она на мое плечо.

— Лестница в доме крутоватая оказалась — как раз подоспело меню, где я выбрала мясной салат и большое пирожное с чаем.

— Ты в порядке?

— Да, только что с больницы. Сказали, жить буду, если только перестану шастать где ни попадя.

— Я думала, что ты должна быть с Максимом.

— И ты даже не ревнуешь?

— А должна? — она ухмыльнулась, а потом сделала выражение лица такое, словно открыла Америку — Ты продолжаешь считать, что я с ним сплю? Нет, детка, это не так. У меня есть муж, и я ему верна до кончиков волос. А с Фохтиным это так, просто флирт с красивым мужиком для поднятия самооценки. Я вообще удивляюсь, что он взял женщину в компанию. А о служебном романе даже речи идти не может.

— Прям как сказка все звучит — не поверила я.

— Ну, это твое право. Доказывать ничего не собираюсь. Но ты ведь дружишь с его бывшей любовницей.

— А это запрещено?

— Нет, просто ты так рьяно ей доверяешь. Это человек, который пойдет по головам ради своей выгоды.

— Поверь, я мало чем от неё отличаюсь — налетела я на подоспевший обед — Вы, смотрю, не в очень хороших отношениях с ней.

— Когда я начала работать на Фохтина, она уже собирала шмотки. Марина была им одержима, поэтому и ревновала. Я не ангел, конечно, но попробуй переубедить в обратном больную бабу. И что вы в нем все находите? Он же груб, жесток.

— У каждого свои вкусы — пожала я плечами.

— Ну, деньги всегда бывают вкусными — натянула она ухмылку на лицо.

— Ну, как без него у меня не было денег, так и с ним не прибавилось — пожала я плечами — Хотя чего я оправдываюсь?

— Вот именно. Мне не интересно, что там у вас за отношения, которые и здоровыми-то назвать тяжело, учитывая то, что ты вроде, как с милахой Сеней живешь — то ли это было откровенное злорадство, то ли, она так искусно врала, или вытягивала информацию, я так и не поняла. Но почему-то я не чувствовала к ней ничего того, что было до этого. Она обычная женщина, которая в силу своей профессии должна надевать акульи зубки, чтобы выгрызать свое место. И где-то в душе я ей даже симпатизировала. А может, это от того, что она заявила, что не спала с Максимом? И такое может быть!

— А говоришь, что не интересно.

— Есть одна приятная вещь в этом во всем, Фохтин тебя не отпустит, зная его характер. Любопытно было бы за этим понаблюдать.

— Ай, а моя личная жизнь все же тебя интересует — расплылась я в улыбке — Знаешь, прилетай на выставку. Я тебя включу в список гостей. Может, я тебя удивлю другим своим хобби.

— Хочешь, чтобы Марина меня истыкала ножом для колки льда?

— Я найду способ избежать этого. А теперь, извини, кажется, я наелась и мне пора.

Улетала я в Лондон, так и не поговорив ни с одним из мужчин. А мне что? Меня теперь волновало совсем другое мое состояние. Впервые за все время с утра я пообнималась с унитазом, а потом впихнула в себя огромный бутерброд с ветчиной и майонезом. Эти продукты появились в моем холодильнике с приходом Майи. Зато весь перелет почти проспала. Если раньше я любила это дело, то сейчас я постоянно прибывала в состоянии сонной мухи. Ещё и Туманный Альбион встретил дождем. В такую погоду тем более только под одеялом валяться.

Новость о моей беременности Маринка восприняла с огромным энтузиазмом, сразу распределив роль крёстных родителей.

— Я, конечно, буду баловать свою крестницу. А в крестные возьмите Фохтина.

— Как бы он в этом деле не оказался папашей — после этого заявления подруга прокашлялась, подавившись вином, которое, как всегда вливала в себя.

— Не Сеня?

— Не знаю я. Но кто-то из них точно.

— Ты крута, мать! Это ж надо так… — она пыталась подобрать слова — Да мне похрену, девка-то наша. И шли эти мужики лесом!

— А почему девка? — уточнила я.

— А как ещё? Нахер нам эти мужики нужны!

Вот тут-то она была права. И как-то меня настроила относиться к мелкой крохе в моем животе, как к девочке.

Вот только куда девать мои нервы? А они были. И было их до ужаса много. Например, я волновалась по поводу выставки, Маринка, по поводу открытия. Конечно, лекарство у нее было одно — винишко. Только сохранению заветных клеточек в организме оно не помогало, зато упрощало процесс конечной стадии завершения подготовки к открытию ее детища. Так она нарекла свою галерею.