– Как тихо...
– господин посол сладко потянулся.

– Птички поют.

– Вождя краснокожих не слышно!

Супруги дружно расхохотались. Даня Коробейников был совершенно очаровательным ребенком трех с половиной лет и совершенно неуемного темперамента. От него не было покоя никому - ни родителям, ни няне-филиппинке, ни Муни - феноменально спокойной, даже флегматичной кошке бирманской породы. Единственный человек, в присутствии которого Даня затихал и которого беспрекословно слушался - как под гипнозом - как раз вчера приехал в гости. И теперь Даня в обществе дедушки и бабушки отправился на прогулку по центру города. Последнее, что слышали родители, когда троица покидала ворота, было: «А сейчас, Данечка, я тебе расскажу, что обещал. Значит, так. Существуют следующие виды таможенных процедур...». Даня слушал деда, открыв от восхищения рот.

– У нас есть пара часов спокойствия. А то и три - если повезет, - Кир подошел к шезлонгу и остановился, глядя на жену сверху вниз.
– У тебя есть идеи, как их провести?

Катя не торопилась с ответом - любовалась. Было чем.

Кирилл возмужал - как-то резко, вдруг. Раздались плечи, рельеф груди и рук стал гораздо более внушительным. Теперь и в голову бы не пришло сравнивать его с гепардом. Если уж с кем-то из кошачьих - то с тигром. Мощь и вкрадчивость, убийственное сочетание. И сейчас ей совсем не хотелось говорить, а только - смотреть. На обнаженный могучий мужской торс и пижамные штаны, сидевшие так низко, что сразу ясно - белья под ними нет. Кир проследил ее взгляд, усмехнулся. И недвусмысленно хлопнул себя ладонями по бедрам.

– Отличная идея, мне нравится.

– Не понимаю, о чем ты, - Катя вполне натурально округлила глаза.

– Так-таки и не понимаешь?
– Кир еще раз выразительно похлопал себя ладонями по бедрам.
– Три лимона, Катя. Три.

– Не могу поверить!
– она продолжала дурачиться.
– Ты это предлагаешь МНЕ? Мне, матери твоего сына? А я потом этим ртом буду целовать нашего ребенка?!

От взрыва хохота господина посла с дерева слетела пара птичек.

– Действительно, с моей стороны это крайне возмутительное предложение, - он все еще смеялся, когда опускался на траву рядом с шезлонгом. Еще улыбался, когда тянулся к Кате губами и спускал с округлого плеча лямку сарафана. А потом все же перестал - и улыбаться, и целовать, и раздевать. Выудил из кармана смартфон.
– Так, погоди, сейчас камеры отключу. А то оглянуться не успеем - как мы герои ютуба.

Больше они не отвлекались.

***

Кирилл повернулся набок. Так он закрывал обнаженную Катю от лучей уже начавшего наливаться силой солнца. И любоваться так удобнее. Став матерью, Катя совсем расцвела - так, что глаз не отвести. Сама Катерина Дмитриевна утверждала, что у нее где-то есть мифических три лишних килограмма - но Кир в их существование не верил. Не было в Катеньке ничего лишнего, все в идеале - и ставшая чуть более пышной грудь, и округлившиеся плечи, и ставшие более изгибистыми бедра. В общем, все, как надо.

Кир огладил бедро, сместил руку назад, сжал восхитительную упругость. И спросил на ухо:

– Ты когда мне собираешься сообщить?

Катя подняла голову с плеча мужа и посмотрела ему в глаза. Смерть это ее, а не глаза. Слишком проницательные.

– Не о чем сообщать!
– Катя протянула руку и нашарила свой телефон.
– Всего два дня задержка. У меня в последние месяцы цикл нестабильный, туда-сюда гуляет. Вот, смотри, - она провела пальцем по экрану смартфона.
– Всего два дня и... О-о-ой...

Кир начал улыбаться. И продолжал гладить золотистое от загара гладкое бедро. А Катя принялась причитать и охать.

– Черт. Черт! Че-е-е-рт!!! Как я могла числа перепутать?! Два - и двадцать два! И день тогда был ни черта не безопасный. И задержка у меня не два дня, а уже две недели. Бли-и-и-ин...

Кирилл прикусил изнутри щеку, чтобы не хохотать. А Катя уткнулась носом ему в шею.

– Я у тебя блондинка, - глухо донеслось оттуда, из-под его подбородка.
– Классическая! Я умудрилась перепутать две цифры. О, господи... Я же врач. Я же все это знаю... Так какого черта я снова, во второй раз залетела?!

Катя резко подняла голову с его плеча.

– Смеешься?!

– Нет!
– Кирилл и в самом деле пока еще умудрялся сохранять серьезное выражение лица.
– Ни в коем случае.

– А ты откуда узнал?
– Катя теперь смотрела на мужа с подозрением. Смерть это его, а не глаза. Слишком проницательные.
– Что-то мне слабо верится, что ты лазил в мой телефон и смотрел календарь месячных.

– Катя...
– он все-таки позволил себе улыбку - мягкую и мечтательную. И снова притянул ее голову к своей груди.
– Наш роман начался, когда ты была беременна нашим ребенком. Я прекрасно знаю, какая ты, когда ждешь малыша. Как ты выглядишь, как пахнешь, какая ты на вкус. Я это уже неделю как понял. Что нас уже четверо.

Катя притихла. Повозилась. Шмыгнула носом.

– Прости меня.

– Дурочка. Кто же за такое извиняется, - прижался губами к пшеничной макушке.
– Спасибо тебе.

– Дурачок. Кто же за такое благодарит.

Эпилог. It’s a final countdown. Really, girls.

Тяжелый занавес медленно разъезжается под несмолкаемую овацию зала и на поклон публике выходят трое. В центре - ОН. Тот, с кого все началось. Слева - конопатый тип с проказливыми зелеными глазами и обросшими светло-рыжими патлами. Тот, что справа, вроде бы выглядит приличнее - коротко стрижен, одет в костюм. Но по части выражения глаз составляет достойную конкуренцию конопатому. Впрочем, несмотря на браваду, видно, что ребята немного робеют, только тщательно это прячут. Тот, что в центре, подталкивает их под спины.