Рассматривая снимки, я заулыбалась, как и моя копия, изображенная на них, и почувствовала одновременно радость и грусть. Ностальгию. Так странно… Человек может остаться абсолютно без ничего в один момент. Да и сам человек может исчезнуть так же быстро, как просто вдохнуть порцию кислорода, по щелчку.

Ровно в пол одиннадцатого я выхожу из дома. Выйдя за порог, я окидываю взглядом гостиную, тепло, но грустно улыбаюсь, как будто навсегда прощаюсь с местом, в котором провела всю свою жизнь. Провернув ключ, я тут же одергиваю себя от глупых, нагнетающих мыслей: почему сознание, когда чувствуешь страх, преподносит тебе еще больше ужасных мыслей и картинок, ухудшая и без того плачевную ситуацию? Как будто я еду разговаривать не с обычной девушкой, а с серийным убийцей!

На полпути к остановке мне позвонил Никита. Я чертовски рада была слышать его голос, и осознание того, что мы скоро увидимся, грело мне душу, словно бы ее выдернули из моего тела и положили под лучи весеннего солнца отходить от долгой зимы.

Но меня ждали плохие новости: в «Клуб на Береговой» в кои-то веки наведался сам хозяин, проверить, как вообще идут дела, как справляются с работой работники, много ли посетителей и так далее. Поэтому сегодня на работу вышли абсолютно все и покидать ее крайне неразумно. В общем, по словам Никиты, хозяина посетила мысль закрыть заведение ввиду того, что содержать его слишком затратно, а доходов от него никаких. И теперь в клубе суета, как будто это не какой-нибудь подпольный склад, где царит полнейший разврат и пьянство, а самое настоящее цивилизованное заведение в центре города: бармены и официанты боятся потерять работу, а посетители просто еще не поняли, что их могут лишить единственной для них отдушины по приемлемой цене.

— Очень жаль, — грустно выдохнула я, приближаясь к сероватому пятну на обочине дороги.

Вокруг не было ни души, да и машины проезжали совсем редко. Иногда мне казалось, что я и моя семья проживает в какой-то деревне, а не всего лишь на окраине города.

— Ты справишься, — заверил меня Никита.

Несмотря на то, что он сейчас далеко от меня, я как будто наяву увидела его теплую улыбку и искристые добрые глаза, как всегда любопытно рассматривающие меня.

— Если бы. Знаешь, мне стало страшно.

— Не бойся. Тебя встретит мой друг у самых ворот и доведет до девушки. Все получится. Я уверен.

— Мне бы твою уверенность, — хмыкнула и принялась грызть ноготь, чего раньше старалась не делать.

— Так, давай, не вешай нос. Как справишься — позвони мне.

— Эх, хорошо. Спасибо.

— До связи, Майя.

До связи.

Я окинула взглядом пустую дорогу, в надежде, что в скором времени к остановке подъедет хоть какой-нибудь автобус или маршрутка. Хотя прекрасно знала, что в такое время дня транспорт ходит редко, так как больший спрос на него приходится как раз-таки на утро, чуть меньше на обед, и вечер.

Тем не менее, вопреки моим самым худшим ожиданиям, автобус прибыл минут через пятнадцать. Я быстро вскочила в него и уселась на свободное сидение, которых в такое время оказалось навалом.

Мой маршрут заключался в следующем: доехать до центра на автобусе, а затем пересесть на маршрутку под номером три, — к слову, единственный транспорт, который ездит до психиатрической клиники.

В целом, на всю дорогу у меня ушло около часа, и я прибыла на место «встречи» за десять минут до назначенного времени.

Маршрутка довезла меня до одного из самых живописных мест в нашем городе: лечебница находилась в пятнадцати километрах от города, считай, посреди хвойного леса. Первая мысль, которая посетила меня по приезду, была именно такой: «Хочу остаться здесь». Разумеется, не в качестве пациента.

Что касается самой лечебницы, то стоило мне перейти асфальтированную дорогу, как я оказалась прямо перед железными воротами, за которыми располагалось большое трехэтажное здание, больше напоминавшее какое-нибудь средневековое поместье. Перед зданием расположилась большая площадка, посреди которой величаво возвышался неизвестный мне памятник; по бокам от него отходило несколько асфальтированных дорожек, углубляющихся в гущу невысоких елок и сосен. В общем, данное место вызвало во мне исключительно хорошие впечатления, и лишь несколько людей в белых халатах, а также немногочисленные прогуливающиеся пациенты напоминали мне о том, что я приехала не на экскурсию в старинный замок.

Я так и стояла у ворот, словно заблудившаяся девчонка, пока не заметила приближающегося ко мне худощавого блондина. Он шел ко мне быстрым шагом и обеспокоенно озирался по сторонам, будто совершает какой-то акт предательства. Я тем временем успела в очередной раз занервничать, почувствовала, как мои ладони стали влажными, а сердце застучало быстрее обычного.

Наконец, блондин приблизился ко мне:

— Ты — Майя? — осторожно начал он, боясь того, что я могу оказаться совершенно другим человеком.

— Да, — промямлила я.

— Идем за мной.

И я послушно пошла, трепеща от предвкушения: возможно, я действительно узнаю то, что хоть как-то сможет пролить свет на убийство моего брата.

— Я думала, здесь будет похуже, — отозвалась я, оглядывая мило беседующих друг с другом пациентов.

Как я успела заметить, основным контингентом здесь были люди от пятидесяти и старше. И лишь изредка мне попадались лица примерно моего возраста. И как ни странно, они не выглядели как-то отлично от людей, проживающих за пределами этого заведения. Наоборот даже, все эти люди источали свежесть, радость, умиротворенность. Как будто все то, о чем они мечтали в жизни — сбылось. На минуту я даже почувствовала зависть, мне захотелось присоединиться к ним и навсегда забыть о внешнем мире. Я захотела просто гулять по красивому дворику, петлять между бесконечных тропинок, от дерева к дереву, с кем-нибудь разговаривать о погоде или о том, какую замечательную песню крутили сегодня по радио.