– Я ненавижу его.

Кингсли вздохнул. Сорен рассказывал ему о жизни в этом доме.

– Я не виню тебя, mon ami.

Машина катилась по длинной подъездной дороге. Кингсли ощутил напряжение Сорена, как только они приблизились к дому.

– Что я могу сделать?
– спросил Кингсли.
– Чтобы помочь тебе, я имею в виду.

– Оставайся в машине. Если мне понадобится, чтобы ты подтвердил мою личность, я приду за тобой.

Машина остановилась в конце подъездной дорожки. Водитель вышел из машины и открыл дверь для Сорена. Поток холодного воздуха ударил в лицо Кингсли. Скоро пойдет снег. Кингсли надеялся на снег. Тогда он и Сорен снимут номер в отеле, может останутся там на несколько дней...

– Эй, - обратился Кингсли, и Сорен повернулся.
– Могу я познакомиться с твоей сестрой?

– Клэр еще нет и трех лет. Если хочешь пофлиртовать с моей сестрой, нам стоит поехать к Элизабет.

– Я не собирался флиртовать, - ответил Кингсли, оскорбленный тем, что Сорен считал, будто секс был его единственным интересом в жизни. Самым большим, безусловно, но не единственным.
– Я люблю детей.

Сорен прищурился и указал на сиденье машины.

– Жди, - сказал Сорен, будто это Кингсли был дошкольником.

Водитель вернулся в машину. Кингсли вышел из машины и стоял на холодном осеннем ветру. Длинное пальто Сорена обвивалось вокруг его ног, пока он шел к дому. Его голова была высоко поднята, глаза каменными, но при этом он выглядел как осужденный, идущий на собственную казнь.

Он позвонил в дверь, и та открылась. На пороге стояла женщина. Отцу Сорена сейчас должно было быть за пятьдесят, но эта женщина выглядела едва ли на тридцать. Молодая и красивая, темноволосая и стройная. Как называют таких женщин? Трофейная жена? Где-то он слышал это выражение. Юная девушка выходит за мужчину гораздо старше ее из-за денег. Будет ли ее вообще волновать, что ее муж изнасиловал свою вторую дочь? Или она считала, что риск оправдан жизнью в таком богатстве?

Кем бы она ни была, как бы ее ни звали, казалось, она была готова выслушать Сорена. Она не пригласила его войти, но и не захлопнула дверь перед его носом. Кто мог захлопнуть дверь перед таким лицом? Это все равно что плюнуть на Давида Микеланджело.

В дверях показалось маленькое личико. Маленькая девочка с кудрявыми волосами и чем-то в руке - плюшевой игрушкой? Она посмотрела на маму, и женщина положила ладонь на ее макушку. Кингсли не знал, что заставило его ослушаться приказа Сорена, но, не раздумывая, он подошел к дому и встал позади Сорена на крыльце.

– Ох, это мой друг, Кингсли, - сказал Сорен женщине.
– Я взял его, чтобы он подтвердил, что я тот, за кого себя выдаю. Знаю, то, что я вам говорю...

– Я поняла кто вы, как только увидела вас, - ответила она дрожащим голосом.
– Вы такой же, как он.

Кингсли ощутил, как Сорен внутренне содрогнулся от такого сравнения.

– Простите, - добавила она.
– Я имею в виду... вы внешне похожи на него. Вот и все. Я вижу, что вы его сын. Я Аннабелль.
– Она робко улыбнулась Кингсли.

– А это Клэр, моя сестра, - сказал Сорен, кивая на маленькую девочку, которая огромными от невинного любопытства глазами рассматривала трех человек, толпившихся на крыльце,

– Она немного стеснительная по началу, - ответила Аннабель.
– Но как только она начнет говорить, ее уже не остановить.

– Похоже на тебя, Кингсли, - ответил Сорен.
– Кингсли?

Кингсли проигнорировал его и присел на корточки.

– Мне нравится твой единорог, - сказал он, постучав по рогу фиолетового животного, в которого она вцепилась.
– Как ее зовут?

– Клэр.

– Это же твое имя.

– Я назвала ее в честь себя, - ответила Клэр тихим, гордым тоном.

– Мне стоит... я сейчас же пойду собирать наши чемоданы, - сказала Аннабель. Она взяла девочку на руки.
– Ты не против подержать свою сестру, пока я буду собираться?

– Я...
– Начал Сорен и остановился. Кингсли никогда не думал, что услышит, как Сорен нервно заикается.
– Я никогда не был с маленькими детьми. Боюсь, я сделаю ей больно.

– Я возьму ее, - ответил Кингсли, и Аннабель передала Клэр ему. Она изворачивалась на его руках, пока не нашла удобную позу.

– Пожалуйста, входите. Оба.

Сорен и Аннабель исчезли наверху, собирая чемоданы и разговаривая, пока Кингсли играл с Клэр. Все, что он делал заставляло ее хохотать, особенно когда он обращался к ней на английском, а к единорогу на французском. Ей также нравилось, когда он изображал, как скачает единорог на ее макушке. Она выхватила его у него из рук и напала на него. Он притворился мертвым, из-за чего она захихикала.

Клэр выступала в роли гида для Кингсли. Она указывала на все, что могло заинтересовать его, на камин, балки, кресла, портрет ее отца. Кингсли взглянул на фотографию - черно-белое изображение мужчины царственного вида в форме офицера британской армии. Сорен был так похож на мужчину на фотографии, что Кингсли не сразу смог отвести взгляд. Та же сильная челюсть и нос, те же напряженные глаза, та же благородная и аристократическая осанка. И все же, несмотря на все сходства, Кингсли знал, что душа этого мужчины и Сорена не могли быть более разными. Отец жил, уничтожая свою старшую дочь, а сын пытался помешать этому произойти с младшей.