Пока Борис рассказывал нехитрую историю, я подумала, как он раскрылся с неожиданной стороны. Забота о, казалось бы, постороннем человеке тронула до глубины души, слёзы навернулись на глаза.

— Борь, а как он тут один? Может забрать его? — спросила тихо Василиса и голос у неё дрожал.

— Васька, Васька, добрая душа, — обнял мою подругу Борис, — не хочет он уезжать отсюда, говорит, что лес ему силы даёт и дни продлевает. Я его как-то к врачу повёз, что-то сильно кашлял, наверное, простудился. Его в больницу определили, так он так по лесу скучал, что я плюнул, забрал его под расписку из больницы и сюда привёз. Договорился, что медсестра возьмёт отпуск за свой счёт, чтобы уколы делать, а я оплачу. Да и просто присмотрит, пока выздоровеет.

Борис прижал к своему плечу голову Василисы, чтобы та не смущалась выступивших на глазах слёз, и поцеловал в макушку.

— Юр, Ир, вы-то что притихли. На стол кто собирать будет? Михалыч вернётся, он вам задаст…

Мы с Юрой и впрямь забыли, что на стол накрывать надо. Поспешишь — людей насмешишь, это про нас: около шкафчика с посудой мы встретились с Юркой…лбами. Потирая место ушиба, каждый из нас извинялся перед другим.

— Хватит любезничать, голубки, самовар на столе, а пить из ладошек станем? — слегка кряхтя, ворчал неслышно вошедший в дом Михалыч, — Ладно, ладно краснеть-то, меня старого пенька, не проведёшь. Давно на свете живу, сколько лет мне уже и не помню, да и зачем… Даты на могильной плите выбьют, а пока шевелишься, значит, живой и нечего годам счёт вести. Кукушка пока что без перерыва годки подкидывает, а божьей твари видней, что там, — он пальцем ткнул в сторону потолка, — в небесной канцелярии по плану. Чай готов. Иринушка, достань-ка медку из тумбочки, что рядом с тобой, а ты неуклюжий — варенье с верхней полки. Василиса, хватит с Борькой обжиматься, ещё успеете, доставай из сумки, что Борис принёс вкусненькое. Знаю, что, сколько ему не говори, всё одно старику на радость что-нибудь да привезёт: конфет али баранки с сушками. Люблю я их, мочи нет. Если зубы позволяют, так чего себе в удовольствии отказывать. Борь, может, до завтра останетесь — темнеть скоро начнёт. Ты подумай!

— Михалыч, у тебя и разместиться негде, — брякнул Юра.

— Гостям всегда место найдётся, да и не до сна вам четверым будет, как я погляжу… Пенёк, может, и старый, но мхом ещё не порос и молодые годы помню. Чего вдруг засмущались разом? Эх, молодо-зелено! Жизнь человеку одна дана, кто знает, что нас после смерти ждёт — спросить-то не у кого, пока что ни один из могилы не ворочался, так берегите её и попусту не тратьте. Вон ходики на стене, знай, тикают…

Чай, действительно был необычный и очень вкусный.

— Может, что поплотней перекусите? Я мигом на этот счёт, — волновался Михалыч. — Или аппетит не нагуляли? Любовью-то сыт не будешь, мужику в этом деле кормёжка нужна. Да будет смущаться-то: вы только вприглядку друг на дружку посматриваете, а мне про вас всё ведомо. На свадьбы-то позовёте или забудете о вредном старикашке, — посмеивался над нами, подначивая добродушный хозяин.

— На родниковой воде чай завариваете? — спросила я, чтобы тему поменять.

— Догадливая. Я сразу заметил, что сметливая и добрая. Нас с Бураном не проведёшь. А вот мужик твой больно не решительный, сколько лет думает.

От этих слов меня в дрожь бросило — Михалыч как рентгеном просветил. Об этом никто, кроме меня не знал, что мы с Юрой давно знакомы…

— Второй раз мимо судьбы пройдёшь, сынок. Тебе и так подфартило, пожалела тебя судьбинушка, второй шанс дала, — обратился старик к Юре, который явно ничего не понимал, и вдруг добавил, глядя на меня, — Глупости-то из головы выбрось, не дело это… Ты добро людям несёшь, неужто… — на полуслове замолчал Михалыч, — Не дело! Семья — это семь «я», а не половинка какая…

Как он узнал? Была у меня мысль: получится с Юрой, не получится, а ребёнка я от него хочу и рожу! Так она только мелькнула, я и забыла почти о ней… Михалыч только улыбнулся в ответ на моё недоумение.

— Борька, а ты свою жар-птицу держи крепче, больно своенравна, сама не знает, что ей надобно: свобода или дом. Клетка не по ней! А дом с детишками в самый раз будет! Ладно, вы чаёвничайте, а у меня дела есть ещё… — поднялся наш хозяин из-за стола.

— Может помочь надо, — прорезались у мужчин голоса.

— Я от помощи не бегу, пошли коли не шутите — дел на всех хватит, а хозяюшки пока приберутся…

Едва затихли шаги мужчин, как Васька выдохнула с шумом воздух, будто набрала его и держала на спор, кто больше выдержит.

— Ирка, — почему-то шёпотом обратилась ко мне Василиса, — и как тебе наш хозяин? Ничего себе старичок! Офигеть! Я ещё ничего для себя-то не решила, а он… Нет, Борис мне нравится, даже очень… А он дом с детишками… Никак в себя не могу прийти! Да, такое ощущение, что меня наизнанку вывернули. Вы с Юрой только познакомились, а Михалыч про какой-то второй раз… Что молчишь-то, дара речи лишилась? Не мудрено! — бормотала подружка, шагая из угла в угол. — Ир, ты же умница, скажи хоть что-нибудь, а то меня всю трясёт… — взмолилась она, не выдержав.

— Что тут скажешь. Сама никак не очухаюсь, будто насквозь видит…

— Но ведь насчёт вас с Юрой ошибся — вы при мне познакомились, когда Борис его вчера привёл.

— Нет.

— Что «нет»? Ты нормально говорить можешь, что из тебя каждое слово клещами тащить приходится?

— Не ошибся.

— Как не ошибся? Видно же было, что вы в первый раз друг друга видите. Давай рассказывай, подруга! Я с ума сойду, в голове звон стоит от такого поворота событий. Что ещё Михалыч мужикам скажет, пока мы тут со стола убираем?