— Давай мыть и убирать посуду. Лучше делом займёмся, глядишь всё и устаканется…

— Ирка, что ж ты такая бесчувственная! — наступала на меня Васька, — Молчунья! Рассказывай или ты смерти моей хочешь? Я же от любопытства лопну!

— Оставь её, девонька, — с порога произнёс Михалыч, — ей в себе разобраться надо. Да вы не пугайтесь, я хоть и Леший, но не ведьмак какой. Живу долго, да в лесу, потому вижу то, на что вы, городские, внимания не обращаете, — рассмеялся дедуля, поглаживая окладистую бороду. — Бориса не первый год знаю, а девушек он сюда никогда не привозил, друзей бывало, а женского полу здесь окромя моей Любушки, считай, никогда не было. Вот я и смекнул, что не спроста он этот приезд задумал, смотрины что ли… Дальше больше, вы сами подсказали кто на кого запал…

— А то, что не первый раз мы с Юрой видимся, как узнали? — затаив дыхание, спросила я, хотя не собиралась, но любопытство, извечный спутник женщины, взяло верх над желанием сохранить прежние отношения в тайне.

— Э, дорогая ты моя, ты же когда на него смотришь, то в глазах и боль, и тоска, и надежда, разве такое бывает, если человека не знаешь? Ты-то себя со стороны не видишь, а я смотрю и примечаю… Не мучайся за зря: чему быть, того не миновать. Решать это не ему, а тебе. Он, конечно, слабак рядом с тобой, характера не хватает, но в твоих руках может и исправится… А не сложится у вас, так всю жизнь по течению и проплавает: про работу его не скажу, потому что не знаю, наверное, будет продвигаться, но плата — семейное счастье. За всё мы в этой жизни платим, цена только разной бывает и не каждый на неё соглашается. А ты Василиса, характер свой попридержи, как коней на косогоре, больно торопишься.

— Михалыч, а что ты Борису и Юре сказал? — не выдержала Василиса.

— А про то, что им сказал, вам знать не надобно. Это наши мужские разговоры. И всё тут! Давайте утепляйтесь, а то мужики вас заждались. Сколь не говорил, чтоб оставались, решили ехать. Что ж вольному воля… Бог даст, ещё свидимся. С Богом, барышни!

Как это не парадоксально, но спать нам в эту ночь действительно не пришлось. Прав Михалыч оказался! Причины же самые тривиальные: заблудились слегка, потом такая красота ночью, что налюбоваться не могли. Добрались только засветло. Всю дорогу каждый, видимо, переваривал сказанное Михалычем, поэтому в разговоры вступать не спешил. Борис с Юрой завезли сначала нас, предложив, правда, заехать к Борису, чтобы выпить глинтвейна, но мы отказались — очень спать хотелось. Договорилась, что во второй половине дня созвонимся и обсудим планы на вечер и предстоящее Рождество. Не знаю, как Василиса, а я провалилась в сон, по-моему, даже не успев дотронуться до подушки. Прогулка так подействовала, нервное напряжение или ещё что, только спала я как убитая. Уже начинало смеркаться, когда я после нескольких попыток смогла разлепить глаза. Голова слегка кружилась, ужасно хотелось есть и пить, покидать же тёплую постель было выше моих сил. Плюнув на урчащий живот, я вновь уснула. Какой-то калейдоскоп непонятных, невнятных картинок вихрем кружился у меня перед глазами: прошлое, настоящее и, как я предполагаю, будущее мелькали в хаотичном порядке, хотя, наверное, если бы я поняла взаимосвязь этого чередования, то многое встало на свои места. Видимо, желание найти ключ к разгадке заставило меня проснуться.

И всё же я выспалась, настроение от этого улучшилось, осталось чем-нибудь вкусным ублажить желудок, что требовал пищи, и найти зрелищ. А проблемы? У кого их нет. Буду решать по мере поступления, ведь всё зависит от меня. Что-то Васька затихарилась, может спит? Не буду её тревожить, на запах кофе сама выползет… Не привыкла я к вызову прислуги, ну что с этим поделаешь, поэтому тихонько добралась до кухни, чтобы сварить кофе и приготовить элементарный бутерброд.

— Втихаря, значит, лопаешь? — раздалось за моей спиной. Я чуть кофе на себя не вылила и куском, что смачно жевала, не подавилась.

— Василиса, тебя убить мало, кто так подкрадывается! — откашлявшись, просипела я, — Совести у тебя нет. Я тебя не стала будить, точно рассчитав, что на запах кофе ты доползёшь и ничто тебе не сможет помешать… Тебе бутерброд сделать?

— И не один, я голодная как тысяча волков. Бог с ней, с диетой, иногда можно сделать и послабление.

— Вот уж новость, никогда не думала, что ты можешь сидеть на какой-то диете, да и зачем это тебе. Ты и так стройная, подтянутая, спортивная…

— Не отвлекайся, можешь лить бальзам и дальше, — рассмеялась Васька, плотоядно осматривая приготовленный для неё бутерброд с сыром, словно прикидывая с какого бока лучше вонзить хищные зубки. — Меня тут одна моя заказчица подсадила на какую-то новомодную систему питания и настолько красочно рассказывала о потрясающих результатах, что и мне захотелось попробовать на выходных, но, видно, не судьба. — Василиса демонстративно помахала ручкой призраку диеты, что, наверное, в её воображении, тая, покидал кухню. — Между прочим, девушка, вы ничего не желаете поведать своей лучшей подруге? Нет? И, пожалуйста… — надулась подруга, демонстративно отвернувшись от меня.

— Васька, во-первых, когда ты дуешься, то у тебя появляются дополнительные морщинки, оно тебе надо, портить себе жизнь из-за пустяков. Во-вторых, рассказывать просто нечего, ничего заслуживающего внимание не происходило, поэтому ни вспоминать, ни делиться, вроде как, и нечем. В-третьих, мы будем гадать в Сочельник или тебе интересней прошлое, а на будущее наплевать с высокой колокольни? Я тебя не узнаю — тратить время на ссоры на пустом месте вместо того, чтобы изобрести что-то необычное на Рождество, потому что есть у меня такое подозрение, что мужики фантазировать не намерены и нас ждёт тривиальное застолье, и как максимум, запуск петард и фейерверков… Девушка-праздник, слово за вами…

То ли Василиса была не в настроении, то ли ум её занимали совсем иные задачи и размышления, но ожидаемого потока предложений я так и не дождалась. Нет, вялые попытки были, однако они не нравились ни мне, ни самой предлагавшей. Что-то не клеилось. Оставалась малюсенькая надежда, что моё предположение относительно мужиков не оправдается. Честно говоря, мне не очень нравилось, что моя подружка-оптимистка впала в ступор, и как её из этого состояния выдёргивать я пока не очень себе представляла. Был, конечно, вариант рассказать о наших с Юрой отношениях в прошлом. Васька точно бы оживилась, однако, я не хотела погружаться в пучину давно минувших дней и событий.

Мы молча поглощали бутерброд за бутербродом, пили кофе и каждый думал о чём-то своём. Самое интересное, что никто из нас не спешил поделиться с другим своими переживаниями, что было довольно-таки странным, прежде мы всегда обсуждали проблемы, чтобы найти оптимальное решение, а тут… Лишь бы моя Василиса премудрая не перемудрила в своих изысканиях, иногда с ней такое случается.

— Васька, кончай киснуть, а то на тебя смотреть тошно! Хочешь в баню? Или хамам испробуем? Сидит тут сиднем и сопли пускает!