Шрифт:
– Мы не принадлежим друг другу так, как в твоем сне.
К его глазам подступило еще больше соленой воды.
– Но, – продолжала я, – мы принадлежим друг другу иным образом.
– Каким именно?
– Мы оба – калеки.
– Да, это точно.
– И если мы не будем стоять друг за друга горой, никто другой за нас этого не сделает.
И тут уж Макс не смог больше удерживать соленую воду в своих глазах.
17
Когда уже наступила полуденная жара, мы дошли до окраин города. Мы пошли мимо огромных чудовищных зданий из камня, большинство из которых были серыми и грязными. Внутри этих каменных сооружений, наверное, было так же темно, как ночью. Мне подумалось, что люди в них живут, видимо, как крысы в норах. Однако Макс сообщил мне нечто иное:
– Люди изготавливают на этих фабриках вещи, в которых нуждаются.
Муравьи что-то изготавливают, термиты что-то изготавливают, но что и люди тоже – это было для меня новостью. У них, получается, было гораздо больше общего с насекомыми, чем с нами, собаками. Мы были существами, которые живут сворами, состоящими из нескольких особей. Люди жили вместе сотнями и даже тысячами, а иначе им попросту не удалось бы достичь всего того, чего они достигли. Одна особь не могла у них иметь такого значения, как в своре. Она не могла быть очень важной для себе подобных. Когда умирает какая-то собака, это навсегда изменяет общую ситуацию и иерархию в своре. Когда умирает какой-то муравей, весь остальной муравейник продолжает жить так же, как и раньше. Когда умирает какой-то человек, это тоже мало волнует остальных двуногих.
Конец ознакомительного фрагмента.