— У тебя самая красивая улыбка на высоте в девять тысяч метров!

— А стюардессы? Смотри, как они тебе улыбаются!

— Они на работе! А ты ревнивая… — с удивлением посмотрел на меня муж.

— Есть повод?

— Женщина если захочет, повод найдёт или придумает. Ревнуют те, кто не уверен в себе и своей второй половинке. Нам с тобой это не грозит!

Пока мы добрались до дома, я порядком устала. Не знаю, сказывалось напряжение последних дней, неопределённость будущего или внутренняя неуверенность в правильности осуществлённого решения, но предстояло выдержать застолье в Центре, которое по случаю нашей свадьбы с Сергеем устроили сотрудники.

— Не горюй, Николавна! Смотри какая у нас с тобой большая и дружная семья теперь, — попытался развеселить, развеивая мои сомнения, Сергей, — Здесь без крепкого и надёжного союза единомышленников делать нечего, тайга всё проверяет на честность.

— Семья…

— Да, коллеги это в прошлой жизни у тебя были, а тут все родными становятся. Ничего, сама почувствуешь со временем.

— Ты забыл, что я здесь уже жила.

— Это те три недели-то? Так, то туристическая поездка была в ознакомительных целях. Ты статьи хорошие написала, суть почти уловила, но поживёшь здесь, так сама увидишь, что тему твою разрабатывать и разрабатывать. А тайга душу свою не сразу и не всем раскрывает. Она разборчива и недоверчива, прям как ты. Вы обязательно с ней подружитесь, но правила остаются прежними: не вздумай одна куда-нибудь ходить! — в голосе новоиспечённого мужа прозвучали такие знакомые нотки безаппеляционности начальника Центра, что я невольно улыбнулась. — И не хихикай! С тебя, как с жены, спрос особый!

Глава 41

Свадебный пир совпал с празднованием Нового года, поэтому за столом чинно восседали аж два Деда Мороза и две милых Снегурочки. Смешные конкурсы, розыгрыши, «похищение» невесты, телеграмма от Серёжкиной бывшей… холостой жизни — это было так непривычно и трогательно. Я смущалась, будто не было в моей жизни свадьбы до этого, не было замужней жизни, всё словно впервые. А ещё брачная ночь, которую мы с мужем вынужденно переносили… Она меня тревожила больше всего. Сергей же ни коим образом на неё не намекал, обходил этот вопрос стороной и даже старался лишний раз до меня не дотрагиваться. Правда, под крики «горько» мы, как положено, целовались, однако, чувствовалось в Сергее какие-то напряжение, сдержанность, даже скованность.

Настала и ночь, которой я побаивалась только напрасно: Сергей спал в кабинете на диване, я в спальне… Вот тебе и первая брачная ноченька! Поди, разберись, что у муженька на уме. То чуть ли не силой замуж заставил выйти, а теперь на меня ноль внимания, как на прокажённую, ни поцелует, ни обнимет, и понимай как знаешь!

— Ната, иди завтракать! Кофе остынет! — голос мужа прервал мои невесёлые мысли.

Глянув на часы, я ахнула, мамочки, стрелки показывали, что уже полдень.

— Выспалась?

— Да, спасибо. Тебе на работу надо, наверное?

— Это в городе надо на работу идти, а тут вышел из дома и на работе. Ничего привыкнешь. Я уже основное по плану сделал, сейчас позавтракаем и дальше делами займусь.

— А я?

— Для начала ешь, давай! По уму дел в Центре невпроворот, сама определишься, что тебе ближе и интереснее.

— На журналистике крест, значит…

— Это почему же? Думай, как знания свои применить, тут подсказок и заданий от начальства не будет, своим умом жить учись. Да, жена, завтрак я сегодня приготовил, а так вступай в права хозяйки дома.

Дни то летели, то тянулись, но постепенно я привыкала к моей странной семейной жизни и наощупь искала своё место в работе Центра. Сергей иногда брал меня в тайгу с собой, но я чувствовала, что толку от меня мало, а в тягость быть не хотелось. Я немного скучала по родителям, по друзьям, по коллегам, но раскисать и предаваться воспоминаниям времени не было — с приближением весны и дел в Центре прибавлялось, а ещё я втайне ото всех начала писать. Сначала это были заметки-зарисовки, но потом я вошла во вкус, и мне захотелось написать что-то более фундаментальное, чем серию статей.

Тайга менялась каждый день, каждый час: снежная красавица, холодная, требовательная и порой капризная оттаивала под ласковыми солнечными лучами, хотя уступать настойчивым влюблённым взглядам солнышка не спешила. Но не отступало солнце ясное и растопило сердце неприступной царевны. Глянь, а в белоснежные шубки рядилась, оказывается, застенчивая девчонка, которой и простой цветастый сарафан к лицу. Яркая, звонкая, задорная она наполняла мир трелями птиц, журчаньем ручьёв, как талантливый художник требовательно смотрела на получающуюся картину и каждый день добавляла новый цветовой мазок невидимой кистью. Как угловатый подросток тайга не верила пока в своё очарование, неповторимость и ночами пыталась вернуться в привычный ледяной панцирь, сковывая всё вокруг поздними заморозками. Но с матерью природой не поспоришь, и в снежной красавице окончательно пробудилась душа смелой и чуть своенравной дикарки.

— Замечталась, жена? Кормить-то голодного мужа будут в этом доме или как?

— Руки мой и за стол. Я сейчас, — встрепенулась я, торопясь закрыть компьютерную страничку от любопытных глаз, — Ты сегодня рано ушёл, что меня не разбудил. Я бы завтрак приготовила.

— Сладко спала, будить было жаль. Да и чего тебе в такую рань подниматься, мы же в четыре утра стартовали. Лидочка бутербродов навертела и термос с кофе не забыла.

— Спасибо, конечно, но, может, тебе на Лидочке и надо было жениться?