Именно поэтому Ника терпеть не могла больницы. Посетив больницу, Ника чувствовала себя, как выжатый лимон. У нее ломило все тело, как при гриппе. Иногда она несколько дней после посещения чувствовала себя неважно. Там слишком много тех, кому нужна помощь. Как, если в руки попадает пузырчатая упаковочная пленка, так и хочется сжать все, до единого, пузырьки, чтобы они с веселым треском лопнули под пальцами… Но здесь пузырьки – это огромные фиолетовые волдыри на каждом страдальце. Видя их, Ника переживала сама тень или отголосок что ли боли каждого. Если она пыталась кому-то помочь, руки болели потом так, как если бы ударить ладонями изо всех сил по водной поверхности. А если ударять вот так много-много раз, только представить можно – как это больно…

В общем-то Ника никогда не задумывалась что ещё можно найти в человеке… Особенно если у него ничего не болит… Ну вот обычный человек стоит. Можно попробовать… Проникнуться что ли… Как если бы пытаясь почувствовать его боль, став на миг одним целым с этим человеком… Но можно ли это сделать, если нельзя уцепиться за шарик боли?

Ника мысленно прикоснулась к плечу лекарки, врастая самым кончиком восприятия, соединяясь в одно целое… И изумлению её не было предела, когда вдруг получилось… Она слилась на миг с раскосой коренастой женщиной, почувствовала себя ею… Но лишь на миг. Она уже не была собой, чувствуя, что превратилась в отражение лекарки…

И за её плечами, сухо шурша, раскрылись широкие надежные крылья. Затем, она на миг увидела прямо перед собой, как если близко-близко подойти к зеркальной глади лик лекарши. Тот лик, который напрочь скрывался за неказистой её внешностью. Она была прекрасна. Тонкая её белая кожа тихо сияла, будто бы светясь изнутри. На лице её горели звездочками смеющиеся, совершенно синие глаза, с бегущими от них по векам к вискам веселыми лучиками. Хрупкая, почти невесомая. С тонкими, какими-то даже ломкими на вид, будто кукольными запястьями. Изящный её стан казался слишком хрупким для того, чтобы выдержать вес прекрасных её крыл. Хотя и они казались невесомыми… а сами-то крылья! Они соединялись со спиной так естественно, как соединяются с телом руки и ноги. Обычная человеческая спина казалась куцей и недоразвитой, по сравнению с этим великолепием. Широкие перья не походили ни на лебединые, ни на орлиные, ни на ещё какие-либо виданные Никой оперения птиц. Ажурные, почти прозрачные, словно вырезанные из слоновой кости. Они создавали такую сложную конструкцию, что только на первый взгляд их можно было спутать с птичьими. Видение помутилось, Ника отшатнулась назад, как если бы ей стало нечем дышать… Открыв рот, она попыталась вздохнуть всей грудью, но вместо живительного кислорода вздохнула горячий до безумия пар… Ника задохнулась и почти ослепла. Она не чувствовала жара бани… Скорее острый как будто полярный холод, как если бы она неожиданно погрузилась в бассейн с ледяной водой. Ника даже не поняла, а скорее почувствовала на грани сознания, что Учитель вытащил её из жаркой бани на свежий воздух. Оказывается, там было жарко, а она и не заметила. Усадив Нику прямо в траву у бревенчатой стены бани, он сел рядом, терпеливо дожидаясь, пока Ника придет в себя. С нее стекали струи воды, как если бы Нику облили с головы до ног. Ещё полуослепшая, она, откашливаясь от раздиравшего легкие пара, заполнившего казалось всю её изнутри. Отдышавшись, она спросила Учителя:

– Я не поняла…Учитель! То, что я видела… Ту, кого я увидела – это Лапа? Она что же, ангел?! Или это так жара повлияла? Галлюцинация?

Учитель поморщился.

– Давай сразу договоримся, что мы не будем использовать теологическую терминологию. Все гораздо проще. Да, Лапа не человек. Она – существо. Какой ты её увидела?

Ника, быстро приходя в себя, оттерла ладонями мокрое лицо и как можно подробнее описала ее, стараясь не упустить ни одной детали. Учитель слушал её с явным интересом. Затем, кивнув, он резко встал, увлекая мокрую, как курицу Нику за собой. Учитель, обычно невозмутимый, сейчас явно был взбудоражен. Он как мальчишка, стремящийся показать подруге пойманную им раннюю лягушку, тащил Нику за собой с невероятной для уже немолодого человека силой. По пути он объяснял произошедшее, отчаянно жестикулируя свободной рукой.

– Все верно, девочка. Она с крыльями. Такое крылатое существо, – отчаянно жестикулируя, он увлекал её за собой. – Скорее! В этом доме есть ещё один человек, на которого ты сейчас же должна внимательно посмотреть. Вернее, ты должна увидеть его!

– Пхубу? – догадалась с первой же попытки, ели поспевавшая за ним Ника.

Учитель весело кивнул. По всему выходило, что они направлялись в библиотеку. Видимо Учитель точно знал, что старый монах находится там. Ника, почти бежала, неприятно путаясь в намокшей от пара одежде. За ней на полу четко отпечатывались мокрые следы.

Ника уже бывала в этом зале, полным книг на всех языках мира. Как-то она не без удивления, она нашла сказки Джани Родари, которые потом несколько вечеров подряд с упоением читала на ночь Ниночке. Войдя в просторный зал, они сразу увидели в его центре одинокую, похожую на шахматную пешку фигуру сидящего на циновке Пхубу. Сходство с пешкой усиливалось из-за лысой, как коленка головы монаха. Он ничего не читал. Казалось, будто он просто ждал их прихода, застыв в одной позе.

Заметив вошедших, Пхубу вскочил резво, как юноша и замер в почтительном поклоне.

Остановившись в нескольких шагах, Учитель повелительным жестом указал на Пхубу пальцем и, нахмурившись, с каким-то непреложным пафосом сказал Нике:

– Увидь же его!

Пхубу же в ответ на его указующий жест, выпрямился во весь свой немалый рост и так замер, почтительно сложив на груди руки.

У Ники колотилось сердце и опять не получилось ничего с первого раза. Она уже начала мерзнуть от обдувавшего её сквозняка. Переминаясь с ноги на ногу, она уныло осматривала складки на одежде монаха… Но потом Пхубу поднял на нее глаза. И в тот момент, когда их взгляды встретились, они вдруг стали единым целым на какое-то бесконечное мгновение…

…И её лапы обрели огромные когти, а почтительно склоненная голова ящера почти достигала высоченного потолка зала. И ещё был хвост.

Ника пронзительно закричала нечеловеческим, почти птичьим резким голосом, упав на пол без чувств.

– Если Бог хочет сделать тебя счастливой, он ведет тебя самой трудной дорогой по тому, что легких путей к счастью не бывает, – услышала Ника голос Учителя, когда сознание почти вернулось к ней.