– Как покидал? Куда покидал?

– Псу под хвост!

– Это же листовки! Люди их печатали, жизнью рискуя, а ты псу...

– Хотите, обратно достану?.. Пес их не съест.
– Андрейка снова побежал к Гоппнерам и извлек листовки из конуры грозного Кусая.

– Спасибо, друг! Ты меня от тюрьмы спас, - обнял подручного Саша Киреев.
– Закатали бы как агитатора. Ловко ты догадался! Быстро сообразил! Действовал как настоящий подпольщик.

– На то он и Арбуз, - подмигнул веселый усач Уралов.
– Известно - у арбуза нутро красное. Значит, он тоже из красных!

Андрейка по-прежнему бегал за солдатским хлебцем на окружную и там набрался много новых солдатских песен. Частенько, собравшись во дворе на перекур, рабочие просили его спеть. И он с удовольствием повторял солдатские шутки и песни.

Однажды какой-то важный господин притащил Андрея в полицейский участок. Андрейка, получивший в полиции за песенки, поносившие царя, затрещину, очень гордился этим происшествием. А ребята, которые были свидетелями, как его волокли в полицию, теперь при встрече с ним дразнились: "Арбуз-краснопуз! Арбуз-краснопуз!" Это несколько обижало Андрея. "Арбуз красный, человек опасный", по его мнению, звучало куда лучше.

Как-то Андрейка потихоньку спросил Сашу Киреева и усача Уралова, которые всегда брали его под защиту, есть ли на заводе настоящие, бесстрашные революционеры. Киреев и Уралов переглянулись, пожали плечами.

– Я думаю, что нет!
– сам же ответил Андрейка.
– Если бы у нас на заводе были свои революционеры, зачем нам откуда-то листовки приносить? Сами бы делали!
– размышлял вслух Андрейка.

– Что верно, то верно, - улыбнулся Уралов и спросил: - А тебя, Андрейка, очень огорчает, что на нашем заводе отчаянных революционеров не наблюдается?

– Конечно! Мы бы с ними таких дел наделали! Саша, - обратился Андрейка к Кирееву, - а что это за люди, которые тебе листовки дали? Ведь печатать такое - дело рисковое...

– Не знаю, - потупился Саша Киреев.
– Я эту пачку на дороге нашел. Никто мне ее не давал.

На этом разговор и кончился. Но Андрейка не успокоился. Выходя с завода, он неожиданно спросил брата, которого тоже Сашей звали:

– Скажи, Саша, а какие они, революционеры?

– Революционеры революционные.

– Наверно, эти люди необыкновенные.

– Почему? Самые обыкновенные, как мы с тобой.

– Рассказывай!
– усмехнулся Андрейка.
– Мы с тобой полиции боимся, Львовича-Тигрыча. А революционеров сам царь опасается... Хоть бы разок мне на них посмотреть.

– Не тужи, - успокоил Саша, - поживешь - увидишь.

Однако Андрейка просто не мог ждать! Ему хотелось действовать. В рабочей раздевалке, в очереди на обед, в курилке Андрей часто слышал разговоры о войне.

– И кому эта война нужна? Зачем?
– приставал он к взрослым.

– Разве ты не знаешь? Кому война, кому мать родна! Каждый день войны кому-то прибыль дает.

– Как так?

– А очень просто! Швырнет русский солдат в германского гранату трах!
– убил человека, а Михельсону рублик в карман. Ба-бах, германский солдат в русского из миномета, а немецкому фабриканту марка в карман. Соображаешь, Арбуз?

Андрейка чешет макушку.

– Все эти гостинцы фабриканты царям готовят не без выгоды. Вон в гранатном цехе женщинам Михельсон за гранату по пятаку платит, а сам с царя по рублю дерет. Твоему отцу-кузнецу за отковку плиты для бомбомета полтинник, а с царя пятерку...

– Это верно, и отец говорит - недоплачивают!

– Отсюда у них, у богачей, и богатства. Одному недоплатят, другому недоплатят, а нас, рабочих, тысячи. Посчитай, сколько им с нас доходу?

– Вот какая арифметика! Да как же сделать, чтобы этого не было?

– Подумай, кургузый, как жить без хвоста, подумай, бедняк, чем редька сладка, - загадочно ответил Уралов. Он любил замысловато шутить с мальчишками.

Андрейка думал, думал и придумал:

– Надо германских и русских солдат подговорить кончить эту войну! Ружья-то у них в руках и пушки тоже. Не захотят из них палить, и все, войне конец!

Рабочие рассмеялись. Кто-то сказал:

– Слыхали, братцы? Арбуз-то наш и впрямь красный, смутьян опасный!

НЕУДАЧЛИВЫЙ АГИТАТОР

Через несколько дней рабочие завода Михельсона и других заводов и фабрик прекратили вдруг работу, дали тревожные гудки, высыпали на улицы, построились в колонны, подняли над головами плакаты "Мира и хлеба!", "Долой войну!" и с песней:

Вставай, поднимайся, рабочий народ!

Вставай на борьбу, люд голодный!..

пошли к городской думе. Было это 9 января 1917 года.