С размаху она шлепнулась на кровать, пружинная сетка прогнулась чуть не до пола, а из-под кровати… оттуда кто-то застонал. Кира подпрыгнула. Коварная (то есть, кроватная) сетка качнулась тоже. Тут и Симрик, и Кахновский схватили воспитательницу за руки, не давая ей подпрыгнуть и обрушиться еще раз: весу в ней, может, было и немного, но вместе с кроватью она могла нанести прятавшемуся серьезный вред.

— Кира Дмитрьна! — заголосили мальчики хором. — Ой, вы только не сердитесь… не падайте… ну…

— Чего "ну"? — спросила Кира хмуро, пересаживаясь на стул.

— Он не трус.

— Тогда что он делает под кроватью?

— Прячется, — со скорбным вздохом поведал Даник.

— Я что, такая страшная?

— Нет, — глухо донеслось из-под кровати.

— Вы ему нравитесь, потому он сюда и забежал, — сообщил Данила нахально.

— Нет!!

— Не нравлюсь? — Кира попыталась заглянуть под кровать.

И Симрик, и его приятель здорово этому мешали. Воспитательница готова была задохнуться сразу и от возмущения, и от любопытства. А реплики джентльмена под кроватью были чересчур краткими, чтобы опознать его по голосу.

— Из-за Ируськи, — признался Максим, тяжело краснея.

— А-а… Можешь успокоиться, она не войдет, — протянув руку, Кира выдернула Генашу из-под кровати. Коротко глянула на Даника с Максимом:

— Мужская солидарность — это здорово. Но кто будет стекло вставлять?

4.

— Виолка тоже видела, только кричать не стала, — сообщила Катька. — Как раз там, за корпусом.

— Что ее туда понесло?

— Земляника, конечно, — девчонка презрительно пожала плечами, потрясаясь их недогадливости. — После ужина, еще светло было.

— Тогда это не привидение.

— Стоп, — сказал Максим. — Привычки привидений мы уже обсуждали.

Уселся на пенек, открыл тетрадку:

— Итак, попрошу подробно изложить показания Виолы Свиридовой, снятые… во сколько ты с ней беседовала?

Катька тоже плюхнулась на пенек, подскочила и ахнула:

— Гад! Я же их не отстираю!

Даник потрогал пенек ногтем:

— Понятно. Смола.

Катюша поцарапала шорты: смола отдиралась, хотя и с трудом. И тут же липла к пальцам. М-м… но если взять много хозяйственного мыла и растворитель лака для ногтей… Она внимательно осмотрела место возле пенька и осторожно уселась на траву.

— "Гада" я пропускаю? — спросил Макс ядовито.

Катька кивнула. Взглянула на свои изящные в мельхиоровом корпусе часики, прикинула на пальцах, почему-то покраснела:

— Получается, в три — полчетвертого утра.

Из рассказа Катьки выяснилось, что не видать им ни за что этих свидетельских показаний, если бы Виолке не захотелось в туалет. Удобства располагались довольно далеко за корпусом, и идти к ним надо было как раз мимо рокового места, хотя и по другую сторону барака. В общем, Катьке пришлось проснуться и отправиться вместе с Виолеттой. И как раз там, между статуем оленя с краснокирпичными достоинствами натуральной величины и воняющими хлоркой кабинками, зловещим шепотом был поведан вечерний кошмар. На рассвете было довольно холодно, комары грызлись, как бешеные, и поэтому рассказ вышел на удивление коротким. Земляника за бараком была отменная, а мальчишка мог и насочинять, и вообще там паслось в землянике пол лагеря и никто ничего не видел… В общем, когда Виолка оказалась в этом месте совсем одна, она даже не поняла сразу, где оказалась. Было светло, с эстрады гремела дискотека… а туман среди сосновых стволов не привлек бы ее внимания. Если бы вдруг, совершенно неожиданно, не сгустился в мужскую фигуру в белом костюме. "Физкультурном?" — переспросила тогда Катька. Нет, самом обыкновенном. Вернее, парадном. И никакой не туман, мужчина. Он приближался по тропинке, и Виолка благоразумно дала стрекача.

— Выяснить, есть ли у кого из персонала белый парадный костюм, — пометил на полях Максим.

— Нету ни у кого. На открытие все надевали самое парадное.

— Мог и не надеть. Второе. Опросим народ насчет чужих на территории. Что-нибудь еще?

Катька энергично помотала головой.

— Пронзающий холод, опаляющий жар?

— Ты что! Она сразу убежала. Даже землянику забыла.

Мальчишки подхватились:

— Что же ты! Можем уточнить место!

— Только идем по-одному, — добавила Катька. — И так привлекаем внимание.

Кахновский захихикал. Катьке стать незаметной — все равно что спрятать в карман ночную грозу. Даже если она (Катька) укроется половой тряпкой и поползет по-пластунски, и тут рядом будет крутиться вся мужская половина лагеря. Впрочем, ради такого зрелища покрутился бы и он. Пришлось сделать вид, что закашлялся, и даже пережить увесистый дружеский хлопок по спине.

Нанизанная на травинку слегка подвяленная земляника нашлась далеко не сразу. Вообще-то земляники вокруг хватало, но сомнительно, чтобы она после стремительного Виолкиного бегства тоже разбежалась да еще и прицепилась к кустикам. Кроме этих кустиков захламленная полянка содержала в себе удивительное количество растений и вещей. В частности прямостоящий величественный пук крапивы, ползая вокруг которого, можно было за неполный час собрать не меньше полутора литра ягод. Чем Катька и возмечтала заняться в свободное от расследования время. Вот только банку взять.

— Начинаем отсюда, — Симрик указал на выступающий угол фундамента. В поисках земляники и прочих улик им предстояло прочесать нехилый клок территории — аж до маячащих в десятке метров сосен. Катька полагала, что Виолка видела призрак с более близкого расстояния — смеркалось, а у Свиридовой очки. Но педантизм Максима тоже понимала. Лучше уж обшарить все, чем потом жалеть об упущенном.

О шортах теперь тоже можно было не особенно жалеть. Можно в них садиться на смолу и на шприц с солидолом, и по траве ерзать не стесняясь. Что Катька немедленно и сделала.