— Знаю, — бросил Йен, не оборачиваясь. — Не вышло.

Взбежал по лестнице и толкнул ногой остатки двери. Та рухнула криво, едва прикрыв вход.

Йен зашагал прочь.

Теперь — по дороге. Прямо к воротам. Распахнутым настежь. Конечно, их забыли закрыть в спешке, но теперь казалось, что ворота были — для него. Тоже ждали его. Как горы, как снег, как Даар.

Его мир.

На выходе Йен чуть не сбился с шага. Чуть было снова не передумал.

Нет, за ворота бы он в любом случае вышел. Но на мгновение ему показалось, что куда идти дальше — он может выбрать. Что у него все еще есть выбор.

“Пока всё — как надо, — строго напомнил он себе. — Иди дальше. Осталось немного”.

Совсем немного. Самое волнующее. Самое сложное. Фактически невозможное.

Взять своё.

Йен закрыл глаза. Прислушался. Услышал.

— Сейчас, — тихо согласился со снегом.

Тот вновь поднялся волнами. Невысокие и едва заметные, раскатившись в стороны из-под ног, они превратились в огромные валуны, а те, в свою очередь, обрели очертания. Снежные волки, призраки гор. Его личные призраки.

Окружили стаей, мгновение присматривались, будто не верили, будто пытались убедиться: а точно ли он? А потом разом бросились к нему, замерли — в полушаге, окружив плотным кольцом. Йен погладил одного, второго. Улыбнулся. Им не нужно было ничего говорить. Они и так все знали.

А потом — расступились, но совсем немного — чтобы пропустить к Йену вожака. Крупный, едва ли не с зогра размером, монстр доверчиво ткнулся лбом ему в ладонь. И с ним Йен все-таки заговорил.

— Привет, — прошептал, потрепал по массивному лбу. — Привет…

Он многое забыл, он многих забыл. И возможно, этого волка он знал, потому что странное чувство пришло вместе с ним: немного больно и немного грустно, но дурацкая улыбка никак не хочет прятаться внутрь.

Затхэ знал его. Значит, его знает и Йен.

— Знаешь, — тихо заговорил снова. — Тут такое дело… Я одежду только добыл. И если сейчас начну эти превращения… Опять придется во дворец лезть, понимаешь?

Провел по длинной белой шерсти ладонью. Уперся рукой в холку. Прыжком взмыл на спину. И только потом спросил:

— Подвезешь?

Конечно, говорить не нужно было ничего. Они и так понимали его, слышали без слов, как ветер, как горы. Они уже принадлежали ему, были его миром, его частью. Да и вообще — глупо было говорить.

“Хватит говорить”, — Йен уже сбился со счета, сколько раз ругался на себя.

Но да, нужно было прекратить. Бросить все силы на одно — держать ситуацию под контролем.

Волки, вздымая вокруг фонтаны искрящегося снега, вихрем помчались к скалам. Йен вжался в теплую холку, прикрыл глаза. Сердце стучало громко, дышать было легко, а скалы приближались быстро, очень быстро.

“Всё слишком быстро”, — подумал он с легкой жалостью. Но пора было спешить. Там, среди скал, его уже ждали.

Затхэ ждали.

“Главное, когда будут звать по имени, никому не сказать “будь здоров”, — подумал Йен, прижимаясь ближе к спине волка; снегопад усилился: снег, будто зачуяв его желание оттянуть немного времени принялся яростно бить по лицу. — И вообще лучше молчать побольше, а то они еще решат, что я несерьезно отношусь к делу”.

Они ведь не знают, что он — всегда так. Даже сейчас.

А сейчас — всё серьезно. Очень серьезно.

***

Ангир натянул шкуру на голову. Бесполезный жест. Ни от кого не спрячешься, а холодно ему уже в общем-то не было.

Он уходил в долину вечного сна. Он уже почти ушел, когда явился… явилось это существо.

Ангир очень надеялся, что ему пригрезилось, что это такой страшный предсмертный сон. Потому что если это существо — правда, если та черная сила, что живет в нем, сила, которой он дышит, которой пахнет, которая волной убийственного жара исходит от него, которая рывком вернула самого Ангира из грез, — если эта сила действительно существует — она сметет все на своем пути.