Стоя на балконе, прокурор области Александр Павлович Аргазцев задумчиво покуривал, наблюдая, как от подъезда прокуратуры, поспешая, разбегаются автомобили с отбывающими участниками только что закончившегося у него совещания. Чудненьким получился разговор! Поначалу речи лились рекой, к единой версии преступления сошлись все – убийство Снегирёвой с неустановленными лицами совершил сын покойной, у которого не единого алиби при куче прямых тяжких улик: обнаруженные в карманах пиджака и брюк деньги, диковинный бандитский нож со следами крови, бурые пятна на одежде. Единственное – он всё отрицает, не помнит из-за сильного опьянения, но пройдёт время, и подозреваемый заговорит. Аргазцев даже предложил Жогину захватить Снегирёва с собой, чтобы лично допросить перед совещанием и арестовать, но тот отговорил прокурора области. Поддержали следователя Золотницкий и Лудонин – чего стоят признания пьяного убийцы? Не в себе был Снегирёв, не отошёл от запоя, а невменяемому веры нет, серьёзного допроса не получится. И без советчиков обошёлся бы прокурор области, но жгло в груди, не терпелось самому услышать раскаяние изверга…

Совещание тем бы и закончилось, но все ждали Югорова с результатами вскрытия, а тот запаздывал. Зато не успел заявиться, огорошил всех сенсационным известием: медицинские исследования показали, что смерть всех пострадавших в доме Снегирёвых наступила от удушения, последовавшего при закрытии дыхательных путей – носа и рта – тяжёлым мягким предметом, вероятнее всего, подушкой. Резаные раны горла причинены уже посмертно металлическим холодным оружием, которым может быть и стилет – короткий колюще-режущий кинжал с ромбическим клинком длиной двадцать пять сантиметров, изъятый у находящегося в беспамятстве Снегирёва. Бурые пятна, обнаруженные на его одежде, являются кровью человека, группа и особенности которой будут установлены при дополнительном биологическом исследовании. Хозяйка дома, Снегирёва, скончалась от сердечной недостаточности – скорее всего, пытали и её, и других на её глазах, сердце старой женщины и не выдержало.

Надо было видеть, как вытянулись лица присутствовавших! Подполковник Щергунцов весь забагровел и, не сдержавшись, забарабанил кулаками по столу:

– Что это за вакханалия?! Кто делал вскрытие трупов? Это что же, все наши добытые доказательства – вверх тормашками! Собакам под хвост?

– Вскрытием руководил лично я, – твёрдо произнёс побледневший Югоров. – За заключения экспертиз, высказанных здесь, ручаюсь.

– Успокойтесь, – поднялся с места Аргазцев. – Не нахожу оснований для недоверия выводам товарища Югорова.

– Сознается Снегирёв или нет, – подскочил Жогин со стула, – он причастен к событиям в доме Снегирёвых, а подставное это лицо, марионетка или один из активных организаторов – предстоит выяснить нам. Так что я считаю, предварительные выводы экспертов – это лишь толчок для проверки других версий, более вероятных.

– Работать надо, работать, – потирая лоб, поддержала его Терноскутова, – милиции следует наращивать использование оперативных возможностей. Товарищ Лудонин, – обернулась она к начальнику Управления уголовным розыском, – мы вас, как говорится, попросим…

– Все рычаги включены! – нервно кивнул тот.

– Тремя сутками не отделаться. Сами чувствуете…

Этим и завершилось совещание. Теперь, обдумав многое на балконе и возвратившись в кабинет, Аргазцев пригласил к себе Жогина, который вместе с Терноскутовой составляли по его поручению план дополнительных мероприятий по раскрытию преступления.

– Справитесь? – кивнув на стул напротив, прокурор внимательным взглядом изучал следователя. – Дело Андреева у тебя в какой стадии? Не завалишься со сроками?

– Есть много вопросов к Андрееву, да и к его жене. Зоя Михайловна Зинина допрашивала их, конечно, тщательно, но кое-что смущает меня в их показаниях. Не стыкуются в деталях. Собирался побывать на месте аварии да в райцентре с людьми пообщаться, но о намерениях пока необходимо забыть. Убийство отнимает всё время.

– Личное дело Андреева изучил?

– Обязательно, но, сами понимаете, это бумаги…

– Тогда выбирай: или я возвращаю дело на бывшего прокурора Зининой, и она его заканчивает, как только приступит к обязанностям, или…

– Позвольте мне самому завершить следствие, если уж поручили.

– Тогда продлевай по нему сроки, я поддержу твоё ходатайство. А пока полностью запрягайся в дело об убийстве.

– Есть у меня соображения…

– Это хорошо. Кузякин на первых порах будет тебе помогать. Но особенно на него не рассчитывай. Сегодня уже звонили из пригородного района, машина там перевернулась со студентами, прибывшими из Ленинграда убирать урожай. Я его туда отсылаю, не обойтись там без криминалиста, уже жаловался местный райпрокурор.

– Пускай поезжает, – согласился Жогин. – Справлюсь… Есть у меня тут один ключик, – усмехнулся он.

– Ключик?

– С утра собираюсь к Югорову, попытаю его по некоторым следам, обнаруженным в доме. Не удалось после совещания эти вопросы обсудить. К вечеру, думаю, придёт в себя Снегирёв Сергей Николаевич, поскребу его душу грешную, должно там ещё что-то человеческое сохраниться. Сыну изуверским способом лишить жизни родную мать?.. Не укладывается в моём сознании… Либо отрыгнулась жуткая трагедия прежних лет, раскроившая их порознь и сделавшая врагами, отчего он и запил беспробудно, либо это коварная подстава неизвестного нам злодея, люто ненавидящего и мать, и сына. Одним словом, – подвёл черту Жогин, – Шекспир отдыхает.