– Ты приехал по поводу этой женщины, что погибла в авиакатастрофе? – спросил он. – Из-за Нолы Браун?

Зиг подождал, пока уляжется шумный порыв ветра. Гараж был обставлен как типичное холостяцкое логово вплоть до продавленного посредине черного дивана с обивкой из дешевой кожи. Ветер всколыхнул сетку и зашелестел страницами журналов на стеклянном кофейном столике. Зиг взглянул на дверь, соединяющую гараж с домом Пушкаря. Разговор не мешало бы перевести внутрь дома, но Зиг знал, что туда ему дорога заказана.

У Пушкаря было одно-единственное правило: внутрь дома никого не пускать. Только в гараж. И никаких исключений. Мастер-сержант, пожалуй, был для Зига самым близким другом по работе – ударение, однако, стояло на слове «работа». Они устраивали в гараже шашлыки, отмечали дни рождения, а однажды пили за упокой души погибшего зятя Пушкаря, тоже морского пехотинца, – мастер-сержант попросил Зига позаботиться о нем лично. На такой службе, чтобы не тронуться умом, требовалась четкая разделительная черта между работой и домом. Ею служила дверь между гаражом и жилищем Пушкаря.

– Как ты догадался, что я приехал из-за Нолы? – спросил Зиг.

– Зигги, сегодня рабочий день – и уже полночь. Я что, похож на одну из твоих подружек?

– Что ты имеешь в виду?

– Да ладно тебе. Мелинда из юротдела втрескалась в тебя по уши. Умна, симпатична, даже возраст подходящий, но ты ее в упор не замечаешь. Шерри из делопроизводства уже год как в разводе, опять твоего возраста, – всё то же самое. Эстер из отдела ветеранов…

– Эстер из отдела ветеранов похожа на миссис Хауэлл из «Острова Гиллигана», пусть земля ей будет пухом.

– Я просто хочу напомнить, дорогуша, что твоя последняя подружка – торговый агент компании энергетических напитков – сколько выдержала? Три недели? Месяц? Я знаю, почему ты так себя ведешь. Жить намного проще, если окружать себя временными людьми. Только не говори мне, что приехал поиграть в хоккей, в то время как сам надеешься выудить из меня – да так, чтоб я не заметил, – какую-нибудь информацию.

Пушкарь повернулся к нему спиной, и Зиг увидел надпись на обратной стороне футболки: «Моя задача – спасти твою жопу, а не целовать ее».

– Забористый девиз. Даже для тебя, – заметил Зиг.

– Не трахай мне мозги, Зигги. – На шее Пушкаря вздулась жила. – Объясни, чем тебя так заинтересовало дело Нолы Браун.

Зиг не ответил. Мастер-сержант хлопнул ладонью по кнопке на стене. Гаражная дверь с жужжанием медленно опустилась. Какое-никакое уединение.

– Зигги…

– Я ее знаю, – выпалил Зиг. – Нола Браун, из Бетела. Я знал ее маленькой. Она спасла жизнь Мэгги…

– Ага, причина все-таки есть.

– Ты прав, черт побери, еще какая. Я должен воздать ей сторицей за то, что она сделала для меня и Мэгги в тот вечер, но поверь мне – это тело в морге… оно не ее.

За несколько минут Зиг рассказал все остальное – о происшествии у костра, об оторванном кусочке уха у настоящей Нолы, проглоченной записке и своих подозрениях, что Нола еще жива и ей угрожает опасность.

С каждой новой подробностью мастер-сержант размеренно вдыхал и выдыхал воздух через нос – старый трюк следователей, чтобы успокоить нервы говорящего и побудить его рассказать побольше. Однако Зиг заметил, что брови-гусеницы Пушкаря начали сползаться в кучу. На лице мастер-сержанта проявились досада, озабоченность и в то же время ни капли удивления.

– Ты уже все знаешь? – догадался Зиг.

– Что она проглотила записку? Откуда я могу это знать?

– Я не это имел в виду. Тело передают мне только после того, как снимут и идентифицируют ДНК, слепки зубов и отпечатки пальцев. Это значит, что кто-то в ФБР их уже сличил. Но когда я попросил знакомую в бюро проверить, знаешь, что она обнаружила? ФБР своего дактилоскописта еще не посылало.

– Ближе к делу.

– В отсутствие эксперта из ФБР тело могли передать мне только с разрешения большого начальства – нашей полковницы или, скажем… главного следователя. А теперь не темни больше, говори, что знаешь.

Мастер-сержант был заслуженным морским пехотинцем, Зиг – гражданским танатопрактиком, набившим руку на реконструкции тел мертвецов. Большинство людей остановила бы разница в чине. Но для мастер-сержанта существовало лишь одно различие – есть у человека совесть или ее нет. Разницу эту они наблюдали каждый день. Как ты относишься к павшим воинам, уважаешь ли их честь и достоинство? Или же, услышав о поступлении нового груза, первым делом смотришь на часы, думая, как бы улизнуть пораньше и свалить работу на очередную смену? У Пушкаря совесть, несомненно, была. А у Зига? Мастер-сержант в этом не сомневался. Ответ был известен на базе любому.