Сняли старые портьеры, и в комнате сразу стало светлее. Она выглянула в оголенное окно — и опять заметила шпиков с той стороны улицы, напротив подъезда. Два парня, вроде бы скучая, рассматривали витрины.

Любопытно наблюдать с седьмого этажа: лиц не разглядеть, видны только перемещения. Вот оба Сергеева приспешника, как по команде, юркнули в подворотню. В чем дело? А, понятно: по тротуару вышагивали двое милиционеров. Но вот люди в милицейской форме свернули на проезжую часть, и шпики вернулись на свои места. Ясно: частные сыщики и милиция — вещи несовместимые.

Распахнуть бы сейчас раму да крикнуть:

— Эй вы! Я вас засекла!

Да только, жаль, у этой иностранной шумозащитной конструкции створки не распахиваются, есть лишь фрамуга для проветривания.

Вот и прикреплены новые шторы. Легкие, летящие: колышутся, как небесные паруса. Мальчишечьи паруса.

Мастера уходят, довольные щедрыми чаевыми. И, выйдя к лифту, испуганно шарахаются от двух рослых милиционеров, одинаковых бравых усачей с майорскими погонами.

— Если гора не идет к Магомету, — рокочет первый майор, — то Магомет идет к горе.

— Если Ритка не едет в Серпухов, — таким же тембром отзывается второй, — то братья едут к Ритке.

— Борька! Глебка! — Маргарита как-то умудряется повиснуть сразу на двух бычьих шеях и рыдает взахлеб, как в детстве, оставляя следы слез на парадных форменных кителях.

Риточка в семье считается самой умной, самой красивой и вообще — самой-самой. Но и братишки у нее не промах. Тридцатипятилетние богатыри-близнецы. Слава о них гремит по всему городу Серпухову и по окрестным поселкам тоже. Они не дают спуску местным криминальным элементам.

Борис Александрович Солнцев — старший. Родился на целых четверть часа раньше брата. Он занимает важную, общественно значимую должность: заведует районным вытрезвителем.

Младшенький, Глеб Александрович, — не последняя фигура в областном угрозыске.

Оба до сих пор холостяки, да таковыми, видно, и останутся. А чего жениться-то? Бабы к ним и так льнут, как говорится, штабелями. Но ни одному пока еще не встретилась женщина, годная в вечные спутницы. Чтоб и умная была, и добрая, и собой хороша, и вообще! Словом, такая, как Риточка.

Оба были потрясены, узнав от матери, что выискался прыщ, обидевший и бросивший их сестричку. Они не поверили этой чудовищной новости. И, синхронно взяв отпуска, прибыли в столицу, разобраться на месте. Они все делали синхронно, разве что с разницей в те самые четверть часа, которые разделяли их появление на свет.

Теперь оба сидели за инкрустированным ореховым столом, глушили «Столичную» как воду и смачно закусывали свежим репчатым луком. Массивные кресла казались хлипкими дачными шезлонгами, готовыми вот-вот рассыпаться под тяжестью богатырских тел.

— Значит, поматросил и бросил! — гудел Борис, хрумкая луком.

— Шваль! — делал вывод Глеб.

— Убью тварюгу, — обещал Борис.

— Расправа будет короткой, — подтверждал Глеб.

Оба нервно мяли в толстых пальцах беломорины, однако закурить в присутствии беременной женщины не решались.

Маргарита не вдавалась в подробности своих отношений с Георгием: братья полутонов не понимали и не признавали. Для них существовало только черное или белое. Либо друг — либо враг. Мужик, покинувший на произвол судьбы женщину в интересном положении, — однозначно подлец. Сами братья Солнцевы подлецами не были: исправно снабжали деньгами и продуктами с десяток малышей обоего пола, подраставших в разных районах города Серпухова. Никто из матерей не оставался на них в обиде.

Рита не в силах была объяснить Борьке с Глебкой, что ей не нужны от Георгия ни деньги, ни продукты. И узаконенное, задокументированное в ЗАГСе отцовство для ребенка ей тоже не нужно. А нужна лишь такая простая, но неуловимая вещь, как любовь. Которую силой не возьмешь.

Поскольку втолковывать все это братьям было бесполезно, она просто поглощала мамины пышные пирожки, которые, в отличие от ресторанной пищи, не вызывали никакого токсикоза. Братья к выпечке принципиально не притрагивались: лакомство — только для Риточки.

— В порошок сотру, — урчал, насыщаясь, Борис уже более миролюбивым тоном.

— По стенке размажу, — похрюкивал Глеб. — Где он, ишак?

— Если б я знала, — вздохнула сестра.

— Ах, еще и скрывается? — вскинулся Борис.

— Из-под земли достанем, — Глеб ударил кулаком по столу, и Рита испугалась за сохранность мебели.

— В Серпухове вмиг нашли бы, без проблем, — посетовал старший брат.

— Ничего, и в Москве отыщем завязки, — утешил младший. — Организую официальный запрос на Петровку. Как его звать-то, твоего притырка?