— По поводу этого переживать не нужно, я полог накинула, — хмурясь, произнесла смерть.

Новость о том, что некоторые маги перешли на сторону тьмы, её сильно взволновала. Выходит, что им будет сложней, чем она рассчитывала. А также она поняла, что её замена скрывает сей факт: у кого насильно отнимают силу, те долго не живут. И смерть этого мира должна было это знать. Дела-а…

— И насчёт амулетов тоже не нужно переживать, они у меня с собой, — тут же оживилась девушка.

— А зачем ты с собой таскаешь? — удивилась Зинаида, опуская ее на землю.

— Так мне бабка приснилась три года назад и сказала, чтобы я до этой поры своего не подпускала и амулеты подменила, а настоящие с собой носила. Мол, скоро придётся в бой вступать, с этими… как их… супостатами, — позаимствовала он слово у Семёновны.

— Вот и славненько, — потирая руки, произнесла Зинаида, — ты это, девка, сразу в объятие к Кузьме Петровичу не прыгай, поломайся малёхо… — она замолчала, прикидывая, сколько нужно времени для приличия, — минут пятнадцать будет вполне достаточно, но дольше не затягивай — извёлся он, бедный, даже со смертью рискнул в перепалку вступить, требуя украсть тебя.

— Да вы что?! — схватилась та за сердце. — А смерть что?

— А что я? — тут же автоматически выпалила Мара, вырванная из своих невесёлых дум.

— Не поняла? — ошарашенно уставилась на косточку девушка.

— А что тут непонятного? Муж и жена — одна сатана, он торговаться рискнул, а вот ты…

— Да ладно… — охнула валькирия с ноготок, затем заискивающе так: — Прошу прощения, неувязочка получилась, кто ж знал, что вы — это…

— Ой, только не начинай, — отмахнулась Мара, открывая портал, — и прими совет Зины — сразу на Кузьму Петровича не кидайся.

— Зачем мне на какого-то Кузьму Петровича кидаться?

— Не на какого-то, а на своего, имя мы ему такое дали, — хохотнула Клавдия, направляясь к порталу. — Хочешь, и тебе дадим? Груня, например.

— Груня… — задумчиво произнесла девушка. — А зачем мне второе имя?

— У нас в мире раньше два имени давали, одно при рождении, но его было нельзя никому говорить, а вот вторым пользовались в миру, а делалось это для того, чтобы порчу навести не могли, или запутать нечистого.

— Так и у нас тоже нельзя говорить настоящее имя… — начла она, затем замерла и сдавленным голосом… — Что значит — в вашем мире?

— Клав, я вот сейчас иду и думаю, мне бы серп и молот: серпом тебе язык укоротить, а молотом девчонке память отшибить, — возмущённо заворчала Зинаида, злясь на подругу.

— Ой, не начинай, считай, они члены нашей подпольной ячейки, — отмахнулась от ворчания подруги обвиняемая.

Зарождающий конфликт пришлось остановить, так как предстояло насладиться встречей влюблённых.

— Грунь, ты только не сильной его бей, тряпкой половой погоняй для порядку…

— Чё я, совсем дура своему увечье наносить? Мужик у нас в мире на вес золота… — начал она, а сама внимательно осматривала свои новые владения.

— И у вас тоже? — удивилась Зинаида.

— Угу… — кивнула, ища своего красавца.

— Клав, слушай, если тут с мужиками напряг, может, от своих избавляться не будем?

— А если они из этих супостатов, тогда как?

— Думаешь, не сможем перевоспитать?

— Зин, ты мозги включи, как можно здоровенного мужчину перевоспитать, его проще убить! — с укором посмотрела она на подругу.

— И то верно, тогда этот вопрос оставляем открытым. Будем действовать согласно обстановке, если что, у Мары косу в аренду возьмём.

— Да что вы к моему реквизиту пристали?! — встрепенулась смерть.

— А тебе что, жалко, да? — тут же перешла в наступление Клавдия.

И тут их перепалку прервал грозный вопль Груни. В пылу спора они и не заметили, что та выследила жертву и уже подобралась к ней близко, держа в руках тряпку. Откуда она её взяла, история умалчивает.

— Ах ты, кобелина бородатая!

— О, а об этой причине для скандала я как-то не подумала. Молодец девка! Ловко придумала, марку держит и с огоньком объясняет политику партии. После такого Кузьма Петрович сто раз подумает, прежде чем вызвать ревность у Груни, — рассмеялась в голос Зинаида, наблюдая, как девушка гоняет по двору Кузьму Петровича.

Пока новая ячейка общества выясняла отношения, Мара стояла мрачнее тучи, и это не осталась не замеченным.

— Чё стряслось-то? — спохватилась Клавдия.

Смерть тяжко вздохнула и выложила им как на духу свои подозрения. После ее повествования грустно было уже всем троим. Но недолго — эта троица не умела долго поддаваться пагубному чувству.

— Я же говорила… — вновь показав пальцем в небо Клавдия.

— Мда, нам нужно постараться быстрее силы вернуть и узнать, кто та падла, что козни тебе, Мара, строит.