Я всё никак не могла решиться, останавливая мужчину на половине «пути». Уже больше трёх месяцев всё давала от ворот поворот, объясняя себе это тем, что никак не могу довериться Демидову.

«И ведь я оказалась права! Костик — настоящая скотина».

— Да твой жених — кретин! — поддержал Ратмир мои мысли.

— Не кретин он! — вопреки единодушию, упрямо сдвинула брови. — В том, что я ещё не рассталась с девственностью виноват не Костик. Это я не хотела спешить! Меня не всё устраивало! — Лицо у полунага-полудемона приобрело слишком довольный вид. — Только посмей сказать что-нибудь в стиле «я — самец, и я тебя устрою!»

— И в мыслях не было, Наумова, — мило улыбнулся Ратмир, реально выглядя забавно.

Я прыснула от смеха, который тут же подхватил хохот Савойского.

Когда мы немного успокоились, а моя истерика прошла, вылившись в одну из своих весёлых форм, почувствовала, как сильные пальцы ахура гладят запястье левой руки. Герцог смотрел на меня с сожалением.

— Начнём?

— Красиво хоть будет?

Ратмир улыбнулся так обворожительно, что у меня сердце ёкнуло.

— Красиво… но безумно больно.

— Ты меня нарочно пугаешь!

— Нет, милая. Поверь мне, лучше сто раз девственности лишиться…

Я фыркнула, видимо перенимая привычку у Его Светлости:

— Пф! Так говоришь, будто имеешь представление о степени сравнения этих двух процессов.

Савойский покраснел, и это было прикольно:

— Так говорили некоторые дамы… замужние дамы. Да и у девственниц я не замечал агонии от боли…

— Перестань меня пугать. Я всё равно останусь при своём мнении. Тем более, что хотя бы один бонус в этом есть!

— Какой?

— Я стану супер-крутой! Буду отменять твои приказы и…

— … и отхватывать по полной, как только мы будем оставаться наедине.

— Ты поднимаешь руку на женщин?! — я быстро захлопала ресницами, почему-то заранее зная, что это не так.

— Нет, — усмехнулся герцог. — Но есть другие, намного эффективные методы убеждения.

— Какие? — казалось, у меня уже всё лицо пылает.

«Я заигрываю с ним! О, Боже! Я заигрываю с демоном!» — хотелось улыбаться. Я прикусила губу, чтобы не спалиться. — «Не хватает, чтобы моё любопытство было признанно флиртом… И не важно, что именно им это безобразие и является!»

— Ты отказываешься познакомиться с ним… сейчас, — припомнил мою же фразу Ратмир, любезной её возвращая с той же заминкой.

— Давай уже начинать, — решила прервать наш милый диалог, который, если честно, в полной мере мне раскрыл личность Савойского. Ведь только порядочный мужчина может остановить свой железо-бетонный натиск, несущий ему выгоду, и уступить панической атаке женщины, мягко находя выход из сложившейся ситуации, опять же развернув её в свою пользу.

— Заранее прошу прощение. — Ахур погладил мою руку, аккуратно перехватил запястье, крепко зажимая его пальцами, и посмотрел мне в глаза: — Целуй меня.

— Я?! — запястье обожгло болью. — Ой!

— Быстрее!

С такой прытью я ещё ни одного мужчину не целовала!

И, действительно, стоило только коснуться губами губ Савойского, как боль притупилась. Напряжение между нами опять заискрило, рождая звёздочки перед глазами и бабочки в животе. Что-то мягкое и невероятно урчащее «гнездилось» сейчас именно там, перебивая дикое жжение на коже, в области запястья.

Мужчина что-то пробормотал. Зашипел, впиваясь в мой рот с ещё большим напором.

Боль нарастала.

Я прижалась в Ратмиру ещё ближе, ища защиту. Увы он не мог мне её дать. Ослепляющие волны боли накатывали друг на друга, распространяясь от запястья по всему телу.

— Ммммм…

— Упрямая девчонка, — прошептал мне в губы Савойский, от чего я рыкнула ему в ответ:

— Заткнитесь, Ваша Светлость! Просто целуй меня! Ещё!!!

В голове зашумело.

Герцог усилил натиск. Мужчина уложил меня на спину, не разрывая наших пылающих от боли рук, и накрыл своим мощным торсом.

Ничего не помогало. Вопреки своему правилу «боль терпеть молча, а плакать тихо», закричала в голос.

Чувство, что запястье держат над открытым огнём и попросту жарят мне руку, рождало такую боль, что дар внутреннего убеждения растворялся.

— Ещё! — цеплялась за плечи Ратмира, умоляя его о поцелуях, хотя бы немного приглушающих кошмарную агонию. Когда Савойский отстранялся от меня, чтобы вздохнуть, я была готова его убить, до того мне было больно. — Когда это закончится!?

— Ты должна испытать оргазм…