Сенатор Вейлум, защищающий интересы Лиффрента, выразил свои соболезнования родственникам погибших и пообещал обеспечить пострадавших всем необходимым. Он также нанес визит в районный госпиталь, чтобы встретиться с некоторыми из них. По его словам, эта трагедия сказал нам о многом, и в первую очередь — что настала пора окончательно отказаться от использования природного газа и других взрывоопасных источников энергии.

Полковник Юнкерсман, руководящий следствием, попросил всех, у кого есть какая-либо информация о произошедшем, сообщить ее немедленно. Он напоминает, что для общества куда страшнее не сами преступники, а сочувствующие граждане. Они в силу своей недальновидности, личных или расовых симпатий покрывают бандитов и позволяют им безнаказанно творить произвол. Он утверждает, что группа мутантов не могла произвести подобное без помощи кого-то из местных людей, и просит граждан проявить максимальную сознательность, чтобы таких трагедий больше не повторялось.

«Что скажешь, Унами? Страшно жить, да?» — усмехнулась Лиретта, передавая одолевающие ее эмоции другу.

«Всегда кто-то умирает. Меня бы тоже убили, если бы не ты с отцом», — отозвался летучий мыш, чуть дернув крылом.

«Осторожнее, Унами, никто не должен знать, что ты живой!» — Лири испуганно сжала газету, оглядываясь по сторонам.

Уна друг детства. Немного занудный, но ставший настолько родным, что Лиретта не мыслила жизни без него. И даже повторяемые из раза в раз умные фразы не были чем-то раздражающим. Просто Унами такой вот. И с этим надо мириться.

Но никто не обращал внимания на скромно одетую девушку, единственным достоинством которой, по мнению общества, являлась молодость. Но ресурс с душком. Спрашивать в приличном обществе в лицо о чистоте генов не принято, но, прежде чем начинать серьезные отношения, этот вопрос всегда поднимали. Кому хочется, чтобы будущее потомство выселили за купол к мутантам? Отчасти именно на этом и строилось классовое расслоение: чистота генов, зависящая от рода и места жительства. Лучшие защитные купола выстроены для знати и церковников, позже их стали строить и над территориями, занимаемыми военными и торговцами, но было уже поздно. Как говорил один из наставников в церкви, боги покарали тех, кто привел в мир катастрофу, лишив чистоты.

Лиретта молча приняла эту доктрину, хотя в глубине души не понимала божественной логики. Если катастрофа произошла из-за технологий, то почему больше всех пострадали простые люди, крестьяне, до сих пор добывающие еду? Впрочем, спрашивать страшно. Не хотелось попасть к исполнителям на огонек, не для того Лиретта была прилежной девочкой на пути к свободе!

«Опять переживаешь о том, что не можешь изменить. Ты уже сделала выбор, так следуй этому пути и не ной! Я ведь не ною, что мне приходится большую часть жизни притворяться украшением!»

«Уна…»

«Что «Уна»? Что?! У меня хоть имя есть, а у тебя так, позывной, который могут отобрать в любой момент и выдать новый! И ты потеряешь всех своих знакомых, потому что со временем они тоже поменяют имена и внешность. Это церковь, девочка моя. Ее жернова, если понадобится, перемелют весь мир!»

«Унами, ты пессимист. Знаешь же, что у меня другие планы. И я не собираюсь сдаваться», — Лиретта улыбнулась и почесала летучего маша за ушком.

«Тогда соберись, тряпка! Тебе и так повезло. Родиться с чистыми генами в той помойке, где жили твои родители, — великая удача! Используй этот шанс!»

«Я стараюсь, Уна… Просто… Логан, я не понимаю, что он задумал. То ли проверка, то ли еще чего похуже…»

«Триединые, женщина! Ты можешь что-то изменить? Нет! Так что наслаждайся поездкой. Поезд катится вперед, а ты давай, подвинься к окошку, полюбуйся небом…»

«Ага, небом. Куполом хочешь сказать?»

Унами не ответил, лишь слегка царапнул Лири когтем, выражая крайнюю степень негодования. Лиретта последовала его совету, отложила газету и уставилась в окно.

Пейзажи Людэвии, основного материка, даже на окраинах очень сильно отличались от привычных видов острова, на котором она выросла. Трава неестественно яркая, словно в воздухе ни пылинки. Они, конечно же, были, но не в таких больших количествах, как на добывающих островах. А еще небо, словно затянутое тонкой пленкой перламутра. Многие жители мира про себя называли защитные купола мыльными пузырями. Так повелось с тех давних времен, когда купола были хрупкими и могли разорваться от резкого входа в них осколков бывших материков.

Сейчас, конечно, основные куски породы вблизи Людэвии выловили, и ей ничего не угрожает. А над маленькими островами низших сословий до сих пор можно увидеть массивные парящие плиты и гранитные айсберги. Некоторые из них даже сочатся водой, что кажется весьма странным по мнению сколько-нибудь образованных людей. Церковь считает эти места священными и тут же забирает себе. Прожив под покровительством святош несколько лет, Лири знала причину, но старается не думать об этом. Чем дальше от божественных артефактов, тем безопаснее.

Поезд начал постепенно замедляться. Лиретта осторожно погладила Унами. За окном уже показался пригород. Как и всегда, железная дорога пролегала вдали от жилья элиты, в кварталах складов, мастерских и маленьких заводов. Растительность за окном чахлая, покрытая тонким слоем ржавчины. Только молодые листочки и цветочки, едва-едва распустившиеся, выглядели яркими кристаллами самоцветов. Стены зданий и даже земля были рыжими, иногда даже кислотно-оранжевого оттенка. Изнанка, та часть, которую стараются не замечать. Именно тут выживают привезенные с островов мутировавшие. Работают за гроши, а то и вовсе за еду и одежду. Здесь же загибаются отверженные обществом отщепенцы.