– Что это?
– С наигранным интересом поинтересовалась я, показывая на железное колесо.

– Главное в пытках что? Чтобы жертва умирала как можно дольше! Торжественно сообщила Соня.
– Поэтому их специально придумывали таким образом, чтобы продлить мучения. Смотри, сначала палач дробил прикованному к земле человеку кости, проезжаясь по нему этим колесом, потом изломанное тело привязывалось к колесу и выставляли на обозрение... Приговоренные мучались иногда две-три недели... Жуть, правда? А вот на эту скамью с острым ребром сверху усаживали ведьм и колдунов. На ноги подвешивали гири и "испанская лошадка" постепенно разрывала человека пополам!

– Детка, а здесь нет чего-нибудь повеселее?
– Спросила я с отвращением и подумала, - откуда берется лицемерие взрослых, из какого такого чувства превосходства? Ведь я прекрасно помнила, как мчались мы, школьники, приехав в Ленинград на экскурсию, в подвалы Казанского собора, где были выставлены страшные орудия инквизиции, и с каким сладким замиранием воображали процесс мучительства. Как специалист-психолог я могла бы сформулировать разные бытующие по этому поводу теории, сводящиеся, как правило, к подавленным садо-мазохистским комплексам и заигрыванию человека с преследующей его от самой колыбели идеей смерти.

Тогда жизнерадостной и бойкой четырнадцатилетней школьнице щекотали нервы рассказы о кострах, ведьмах, подвалах с набором страшных инструментов. Наверно, так проявляли себя рвущиеся к раскрепощению сексуальные инстинкты. Взрослую госпожу Баташову мрачная экспозиция угнетала. Мне хотелось поскорее вырваться из затхлого подвала на свежий воздух. Но Софка искренне старалась заинтересовать меня и приходилось нехотя ей подыгрывать.

– Здесь нет ничего веселого, мам. Повеселее - это в цирке. Хотя, нет в цирке страшнее...
– Задумалась Соня.
– Вспомнила! Здесь все очень интересуются поясом целомудрия. Его изобрели в Италии в XII веке, когда рыцари на много лет уходили в поход и боялись за своих жен. Но эту штуку можно было купить в парижских лавках ещё в конце прошлого века.

– Конструкция надежная.
– Прокомментировала я металлическую упряжь с замком на поясе и громоздкой арматурой между ног.

Мне приходилось видеть подобные экспонаты в итальянских музеях, но представленная здесь вещица не была лишена некоторого изящества: два отверстия для отправления естественных нужд украшались изящными коваными зубчиками, которые, в случае покушения на невинность дамы, угрожающе клацали.

– Мам, глянь туда!
– Тихонько ткнула меня локтем Соня и зашептала, кривя губы.
– Вон, за "нюренбергской девой", за деревянным саркофагом, видишь? Ах, ну вот, ушел в соседний зал!

– Да что там такое - призрак графа Шале, которому неумелый палач рубил голову 34 раза?

– За мной следит какой-то парень... Тихо... Я давно заметила. Ходит и вроде случайно с нами сталкивается.

– Ну вот, начались галлюцинации. Давай выбираться на свежий воздух, детка.

– Нет, мы ещё не видели гильотину!

Соня за руку потащила меня в зал, где под лозунгом "Гильотина достижение гуманизма" был выставлен головорубный механизм. Я посмотрела на тяжелую косую секиру, закрепленную в деревянной раме, и удобную плаху внизу. Все продумано точно и даже с неким комфортом - шея жертвы попадает точно под скользящее с высоты лезвие и расставание с миром происходит мгновенно.

– Не удивительно, что этот аппарат так удобен - ведь его придумал и ввел в употребление доктор.
– Прозвучала рядом обращенная к нам русская речь. Я не шелохнулась, поняв, что являюсь жертвой звуковой галлюцинации. Да, этот подвал полон фантомов!
– В 1791 году французская Ассамблея официально утвердила изобретение Гийотена. Гильотину сочли величайшим изобретением человечества - Гюго назвал её единственным деревом, которое не решились вырубить революционеры... Простите, если помешал. Такая удача встретить соотечественников в этой глуши.

Я обернулась. В молоденьком студенте, одетом в потертую джинсу, трудно было узнать Юла. Он и не хотел быть узнанным - очки с желтыми стеклами, натянутая на лоб кепка с загнутым козырьком, перекинутый через плечо рюкзачок.

– Вы из России?
– Спросила я.

– Да.
– Коротко представился он.
– Виктор, студент Киевского университета.

– Владислава, а это моя дочь Софья, мы из Москвы.

Софка сделала кукольный книксен и фыркнула.

– Вы, наверно, историк, да? Или просто любопытствуете?

– Любопытствую. И вот - удивлен. Придумал гильотину доктор, а сконструировал, между прочим, мастер по изготовлению клавесинов, Томас Шмидт... Вот так-то, музыкант стал палачом-гуманистом. Странная судьба.

– И вовсе не музыкант, а столяр!
– Возразила Соня, защищая своего Шани.

Я не знала, как поддержать разговор с нашим "новым знакомым", ведь Юл явно появился здесь не случайно.

– Может быть, составите нам компанию, Виктор? Соня знает здесь уютный ресторанчик... Еще не время ланча. но мы даже не завтракали - спешили осмотреть местные достопримечательности.