Максиму ничего не стоило спуститься со второго этажа своей спальни, оставив на ручке двери самодельную табличку "Хочу поспать. Не беспокойте", а под одеялом - свернутый куль, похожий на тело спящего. Все это были азы авантюрного похождения, не раз повторенные в различных, даже детских киношках.

Еще проще оказалось подобраться к обители заколдованной принцессы. Окно в комнате Виктории оказалось распахнутым, открывая взгляду обыкновенную спальню с простенькой светлого дерева обстановкой, но с больничными штативами и склянками. Максиму комната показалась шикарной, а медсестра в голубой крылатой наколке на седых волосах, дремлющая перед экраном отключенного телевизора - совсем безопасной. Ему сильно не понравилось то, что лежало на подушке - стриженная голова с нашлепкой пластыря за левым уха. Рыжеватые, ежом стоящие волосы открывали бледное лицо с укрупнившимся, туго обтянутым кожей носом и синеватыми тенями в глубоких глазницах. Виктория, если это вообще была она, что и говорить, выглядела неважно, а синяки под глазами напоминавшие размытую тушь, навевали мысль о слезах и страданиях.

Максим чуть не выдал себя, желание броситься к лежащему на кровати телу было слшиком сильным, но он сдержался и потратил более получаса на сидение в засаде и наблюдение за медсестрой. "Должна же она выйти хотя бы в туалет!" - думал он со злостью, неотрывно глядя в дремлющее лицо старухи и старался внушить ей мысль о необходимости помочиться. Нечаянно он громыхнул рамой, женщина встрепенулась, посмотрела на часы, налила воду в стакан, накапала лекарств из пузырька, и склонилась над спящей. Хотела разбудить, но передумала и бесшумно вышла из комнаты. Максим сообразил, что приближается время обеда и проследив, как медсестра вышла на террасу, легко перемахнул через подоконник.

Он постоял над спящей, разглядывая изменившееся лицо и слабея от жалости. От настроя веселой авантюры не осталось и следа, Максу хотелось плакать. Девушка подняла веки сразу, будто и не спала, строго посмотрев на него. Макс радостно подскочил, схватив лежащую на простыне руку:

– Викошка, что с тобой? Да не бойся, это я - Макс! Но она, быстро выдернув прохладную вялую ладошку, взирала с недоумением и страхом.

– Я не знаю вас, - тихо сказала по-французски и позвала: - Мадам Лара!, потянувшись к висячему помпону звонка.

– Вика, Вика! Ты что... Что у тебя болит?
– он схватил ее за плечо и с силой потряс. Девушка в ужасе вскрикнула как от прикосновения змеи и рванула шнур. За дверью задребезжал звонок, на пороге появилась медсестра.

– Это еще что за визит! Нельзя! запрещено! Строго запрещено! двинулась она на Макса, тесня его к окну и махая руками так, как в деревне гоняют забравшихся в огород кур.

Он выскочил в окно и через две минуты уже подбирался украдкой к своей спальне, надеясь, что инцидент удастся замять. В кресле у его постели сидел Амир:

– Юноша вашего возраста и положения должен серьезно относиться к наставлениям старших. Все что мы делали - мы делали для вашего же блага. Макс заметил, что наставник впервые обратился к нему на Вы.

– Мне не дают встретиться с сестрой!
– гордо вздернул подбородок Макс.
– Я очень не доволен. Он словно играл в хозяина и господина. К удивлению мальчика величавый Амир, вместо того, чтобы читать нотации, перешел на ласковый, даже льстивый тон.

– Виктория еще не оправилась от травмы и всякое напряжение может лишь ухудшить ее положение. Вы сами убедились, что психическое состояние девушки достаточно серьезно. Не сомневаюсь, что вы сами будете достаточно благоразумны, чтобы распорядиться насчет лечения девушки в специальной больнице... Максим не мог сдержать навернувшиеся слезы - увы, это не игра Викошка сильно больна и разлука неизбежна. Амир тихо покинул комнату. Он готовил версию ликвидации Виктории. Очевидно было одно - девушка должна исчезнуть с пути наследника престола как можно скорее. Способ ликвидации будет выбран после визита профессора Кина, должного определить перспективу дальнейшего "перевоплощения" Максима, а заодно и установить степень умственного повреждения Виктории.

Пробыв в "Пигмалионе" два дня, Профессор Кин внимательно наблюдал за Максом: в общении мальчика с окружающими, во время уроков с Амиром, а также несколько часов провел в ним в беседах с глазу на глаз. Резюме звучало обнадеживающе: процесс двигался в намеченном направлении ускоренными темпами, не причиняя вреда необычному пациенту.

– У мальчика на редкость здоровая психика и могучие личностные характеристики. По степени толерантности и выносливости нервных нагрузок он вполне может соревноваться со взрослым человеком. К тому же в вашем лице, господин Амир, он нашел хорошего наставника и даже поведал мне, что давно догадался о своей причастности к жизни вашей страны, всегда ощущая в себе некоторое отличие от сверстников другой национальности... Уж не знаю, откуда это у него - от детских лет в чужой, может быть, враждебной среде, или от ваших нравоучений, но мальчик склонен к осознанию своего национального превосходства, так же как и привилегированного происхождения. При этом, мне кажется, самым слабым звеном является его тоска по людям, которых если и не считает родителями по крови, но, видимо, очень любит. Они и сестра - его наиболее сильные душевные привязанности. Нельзя ампутировать эти чувства, не предложив замены, ведь речь идет все же о ребенке. На сколько я понимаю, мальчик окончательно разлучен с прежней жизнью. Но я рекомендую вам выработать версию, по которой встреча с близкими не исключается вообще, а лишь откладывается по каким-то причинам. И мне кажется, очень аккуратно, с предварительной соответствующей подготовкой можно представить нашему юноше настоящего отца уже через месяц... Что же касается новой внешности мальчика - по-моему, она очень удачна. Используя опыт вашей национальной культуры, можно подать ему это преображение как Чудо... высшую милость Аллаха, знак свыше и т.д. Да вы лучше меня знаете маленький спектакль и - чудесная картина в зеркале: отец и сын с поразительным наследственным сходством...

– Именно так мы и предполагали действовать, представив мальчику его отца, его новое имя и новую внешность. В сущности - его новую Великую судьбу. Да поможет нам Аллах в этом угодном ему деянии!
– Амир опустил глаза, прошептав фразы из Корана.

– А каково ваше мнение, профессор, насчет девушки? Вы же понимаете, что она не может оставаться "сестрой" принца...

– К сожалению, или во благо вашим замыслам, у пациентки наблюдается частичная амнезия - потеря памяти, причем весьма избирательная. Как это бывает в большинстве подобных случаев, сознание стирает (или прячет в тайник) те данные, которые могут повредить работе всего мыслительного механизма и даже его разрушить. Потеря памяти - блокировка, защитный механизм, спасающий нервную систему от перенапряжения... Девушка может так никогда и не вспомнить о своих близких, родных, о тех местах, где провела свою жизнь. Но память может и вернуться - частично, фрагментарно или даже целиком.

– А как скоро может произойти восстановление потерянной информации? поинтересовался насторожившийся Амир.

– Человеческий мозг все еще остается загадкой для современной медицины. Мы не можем объяснить и значительно более простые вещи, а здесь... Могу сказать лишь, как гадалка на ярмарке: это может случиться или не случиться вовсе. А если это случится - то когда угодно и как угодно. Амир поблагодарил профессора и вечером отправил подробные донесения Хосейну, оканчивающееся обязательной в подобных бумагах припиской: "Жду дальнейших распоряжений. Да поможет нам Аллах!"