И заметил, как призрачный силуэт взбежал на северо–восточную лестницу. Увидел Норруана и молча кинулся к нему, выхватывая на бегу оружие.

— Ну что же, — Норруан поправил плащ и усмехнулся. — Пора.

Гость кивнул и в тот же миг его двойник слился с ним.

Словно яркое солнце вспыхнуло в голове у Науэра. Праведный гнев и ощущение триумфа вытеснили все остальные мысли… только гнев и торжество не принадлежали ему. Они принадлежали всем тем, кто сейчас выстроился у холмов, чтобы увидеть решающий момент схватки. Руки сами собой схватили меч.

Тот, что подарил ему Владыка.

Тело, соскучившееся по оружию, охотно повиновалось чужому порыву. Видеть, как вокруг всё происходит без твоего участия — словно во сне — было забавно, и Гость не сразу вспомнил, что его ждёт в случае победы.

«Нет!» — крикнул он изо всех сил; крик был скорее мысленным, чем телесным. Его собственный страх наконец–то проснулся и то, что оказалось не под силу сосредоточению, подточенному ожиданием, стало возможным благодаря дикому, неуправляемому страху перед новым витком нескончаемых подвигов.

Чужая воля отступила, и меч замер, не завершив замаха.

Науэр видел огромный, распростёрший чёрные крылья над половиной мира силуэт, в когтистых руках которого тусклым пламенем горел клинок. Убедить собственный взгляд, что это всего лишь наваждение, ему не удавалось. Зато — ценой невероятных усилий — удалось закрыть глаза.

Тут же двойник нанёс ответный удар, соперничая с неведомо откуда взявшимся малодушным соседом по телу. Силы двойника намного превосходили силы Науэра: только сейчас он осознавал, каково это — бороться в одиночку против объединённой воли сотен тысяч.

А в это время Норруан, не ведая о напряжённом противостоянии, происходящем в нескольких шагах от него, также невероятным усилием воли сдерживал желание схватить недруга за горло и покончить с этим раз и навсегда. Напротив он видел не две наложившиеся одна на другую человеческих фигуры, но сгусток кипящего света, в котором смутно угадывались очертания могучего воина, замершего с поднятым мечом.

Норруан опустился на колени перед Гостем, с немалым трудом оторвав взгляд от сияющей фигуры. Стоило суметь это сделать, как давление, вынуждавшее обороняться, таинственным образом пропало.

Зато заготовленные заранее слова тут же забылись.

Норруан смотрел вниз, на камень, покрывшийся сетью трещин за прошедшие долгие тысячелетия. Чего ты ждёшь? — спросил внутренний голос. Усталый, безмерно уставший голос. Каждый миг может стать последним.

— Я отказываюсь от власти, — услышал он свой собственный голос и поначалу поразился — неужели его язык смог выговорить такое? Правда, удивлялся другой Норруан — тот, который украсил сотнями скелетов и черепов подступы к замку. Тот, который находил высшее удовольствие в истреблении Гостей, один за другим являвшихся в Зивир.

— Я сдаюсь на милость Гостя, — продолжал Норруан. — Я вручаю свою участь в его руки.

Небо померкло.

Исчезло сияние, исходившее от стоявшего рядом воина. И после бесконечно долгого мгновения, во время которого оглушительная тишина невыносимо сдавливала голову, Норруан услышал звук меча, возвращающегося в ножны. Тяжёлая ладонь опустилась на его плечо.

— Я дарую тебе жизнь, Владыка Моррон, — услышал он голос — тяжёлый, звучный, но всё же отчасти знакомый, — и приказываю навсегда покинуть Зивир.

Сгусток чёрного мрака взорвался над Замком и остановился ветер, безостановочно дующий со стороны Океана. Пол исчез из–под ног Норруана, и Владыка Моррон, не сопротивляясь, полетел куда–то, внутрь спиралью завинчивающейся мглы.

И, словно далёкий раскат грома, последние слова:

— Гость свободен.

После этого долгое время был мрак и ощущение свободы. Пока, наконец, круговращение мрака не завершилось и из него не выпали два коротких слова:

«Я Норруан».

После чего падение прекратилось, и вокруг Норруана соткались стены комнаты. Едва ноги его опустились на твёрдый и неподатливый пол, а в лёгкие вошёл здешний воздух, напоминая, что жизнь, увы, продолжается, Норруан вспомнил всё остальное.

Но вместо чёрной грани, за которой когда–то виднелись очертания холмов Зивира и навеки замершие облака, была безжизненная, изборождённая трещинами плоскость. Норруан прикоснулся к ней рукой и ощутил, насколько слаба она; трещины тут же зазмеились в разные стороны и несколько фрагментов выпало.

Испуганно вздохнули голоса, доносившиеся со всех сторон.

Норруан несильно стукнул по расколовшейся плоскости, и та рухнула вся; за ней открывался узкий коридор, стены которого слабо светились зеленоватым свечением. Туда?