— Вот именно. Никто вроде бы не виноват, но у нас все время все наперекосяк.

— Но он старается. Это заметил бы даже слепой!

— Слушай, Лайн, а ты сама-то давно в его защитники заделалась?

— Ладно, извини. Я действительно лезу не в свое дело.

— Я не это имела в виду. Просто я пока сама ничего не понимаю. А когда пойму, ты узнаешь обо всем первой.

— Идет. Скажи только, что тебя смущает?

Я рассеянно потерла переносицу.

— Не знаю даже, как объяснить… Такое ощущение, что он давно уже все решил. Сам. Без меня.

— И тебя это бесит?

— Не то чтобы бесит. Но мое мнение тоже важно. Я, может, вообще не хочу замуж!

— А тебя звали?

— Нет пока… Но, кажется, скоро позовут.

— Ну так и радовалась бы, бестолковая!

— Да как тут радоваться?! — вспылила я. — Он же, поди, все венчание уже по минутам расписал, планов каких-то настроил! А меня вообще спросил?!

— А чего тебя спрашивать? По тебе и так все видно.

— Ничего по мне не видно! Я маскируюсь!

— Плохо маскируешься!..

— Ну, вы долго там? — в комнату заглянул бодрый и умытый Ян.

— Уже идем! — я тайком показала подхихикивающей подруге кулак и пошла за магом.

Нигде нельзя прочувствовать всю красоту и величие зимы так, как в заснеженном лесу. Бодрствует природа и весной, и летом, шумят листвой деревья, переговариваясь на неведомом нам языке. Реки бегут-бегут-бегут, неустанно гоняя свои неспокойные воды. Луга одеваются в пестрые наряды, распевают на разные лады писком и стрекотанием насекомых. Птицы безостановочно мельтешат в небе… Все живет, движется, радуется погожим денькам и тянется к теплым солнечным лучам.

Зима же погружает все в сладкую дрему. Все живое прячется и замирает в ожидании новой весны. Деревья обнаженными великанами возвышаются над головой, кутая руки-ветви в снежные варежки. Птицы разлетелись. А те, что остались, не показываются на глаза, редко чирикая где-то вдалеке. И ты как будто попадаешь в другой мир — неподвижное, безмолвное зимнее царство. Царство сна, удивительно белой и тихой природы. И только девственно-чистый, никем не тронутый снег тихо поскрипывает под копытами трех лошадей.

— У меня нос отмерз. И уши отваливаются! — безостановочно ныла я, ерзая в жестком седле.

— У меня тоже! — активно поддерживала меня полуэльфка.

На месте мага я уже давно прикопала бы нас в ближайшем сугробе и дальше ехала, наслаждаясь тишиной и красотой. Но он молчал. Поминутно сверялся с картой, крутил ее так и сяк и как-то подозрительно оглядывался.

— Дамы, только без паники, — наконец произнес он. — Кажется, мы немножко сбились с курса.

— Как это — немножко? Мы… заблудились, что ли?! Лайн, ты слышала? Мы вот сейчас здесь замерзнем, и нас медведи съедят!

— Медведи зимой спят, — тут же заспорила подруга.

— Ну, бывает, что и просыпаются, — поправил маг, вызвав у меня новый поток стенаний по поводу безвременно загубленной жизни. — Лета, сходи в туалет, ты мешаешь мне сосредоточиться.

— Не хочу в туалет! Уже три раза ходила и все отморозила!

— Ну погуляй тогда! Ты меня отвлекаешь!

Я обиженно замолчала. Но ненадолго.

— А что ты делаешь?

— Колдую, — сквозь зубы процедил наемник, и я заткнулась окончательно.

— Ну вот, — по прошествии нескольких минут приободрился Ян. — Все ясно. Мы слишком сильно забрали вправо. Сейчас вернемся на прежний курс и меньше чем через час выедем из леса. А с его окраины до городских стен рукой подать.

— Так мы не замерзнем и нас не съедят? — с надеждой спросила полуэльфка.

— Не съедят, — подтвердил маг. — Вот, возьми. И Лете дай. Сделайте по глотку, а то и правда в сосульки превратитесь, — с этими словами он сунул в руки Авалайн видавшую виды флягу.

Ну мы, дурынды, по глотку и сделали. Горло обожгло так, что я мигом поняла, что чувствуют огнедышащие драконы, из глаз брызнули слезы, а дышать стало решительно нечем.

— Что это? — на последнем издыхании прохрипела я.

Лайн только очумело трясла головой и была временно недееспособна.

Маг отобрал у нас флягу и основательно к ней приложился.

— Гномья брага. Незаменимая вещь в дальнем походе. Особенно зимой.

— Ты угробить нас решил?! — возмутилась подруга.

— Почему угробить? Согреть!

Я уже отдышалась и даже была готова хорошенько повздорить с многоуважаемым наставником, но с удивлением обнаружила, что руки больше не трясутся, зубы не стучат и по телу разливается приятное тепло. Ругаться сразу расхотелось.