И тут она вдруг сдалась и наконец-то ответила на поцелуй. В голове у него зашумело.

Возможно, все это было неправильно. Возможно, он должен был долго ухаживать за ней, добиваться и танцевать ритуальные танцы. Но он не умел их танцевать. Так уж вышло — не научился. Девиц было много, разных. Но вот такой, перед которой бы ему захотелось ритуально поплясать, — никогда. А тут вдруг нашлась. И у него не осталось выбора — пришлось плясать. Но получалось не очень. Потому что она была сложная и непонятная. Намного сложнее и непонятней тех, до нее. Или просто «тех, до» он не пытался понять? А ее вот пытается. Понять, подстроиться, угодить. И при этом не потерять себя, не превратиться в полоумного влюбленного, не видящего ничего вокруг, кроме ее манящей красоты. Это было сложно. Очень сложно. Но он никогда не любил ходить по проторенным дорожкам. И игра стоила свеч. Он женится на ней. Обязательно женится! Потому что она вся, целиком и полностью, должна принадлежать только ему, и никому больше! Потому что если она не будет ему принадлежать, то он, вероятно, сойдет с ума. Натурально. Без шуток.

А потом она вдруг отскочила. И ему сразу стало холодно и пусто. И снова непонятно: почему все так быстро кончилось?

Он молча таращился на нее. А она не сводила глаз с него. И он должен был что-то сказать и — первый раз в жизни! — не знал, что именно. Может, он должен сейчас клясться в вечной любви? Хотя вроде бы уже клялся, а она еще взбрыкнула тогда. Тоже совершенно непонятно почему. Или извиняться за далеко не рыцарское поведение?

Он вздохнул. Как так выходит, что с ней всегда все неоднозначно и неопределенно?

— Лета, прости, — помедлив, произнес маг. — Я не хотел.

— Что, совсем? — подозрительно уточнила я, приводя себя в порядок.

— Нет, я хотел. Но не должен был. Почему ты меня не остановила?

— Потому что не захотела. Ян, перестань! Я чувствую себя идиоткой!

— Нет, ты не понимаешь. Я зашел слишком далеко. И не смог…

— Это потому что я тебя доконала, — сообщила я, обнимая его за шею.

— Это потому что я никогда никого не любил. А тебя люблю.

Я молча взяла его руку и подула на ссадину. Интересно, об проходимца-дворецкого он ее разбил или сейчас об стеллаж? Ссадина на глазах превращалась в едва заметный шрамик. Ах да, регенерация у господина наставника повышенная. Помню-помню.

— Прости меня. Я идиот и чуть все не испортил, — он, грустно улыбаясь, перебирал свободной рукой мои волосы. — Все должно быть постепенно, правильно. Ты заслуживаешь того, чтобы все было правильно. У нас будет свадьба, какая захочешь: хоть тихие семейные посиделки, хоть пир на весь мир, на который придут даже безвестные нам знакомые знакомых! А после свадьбы…

— А без свадьбы никак? — снова перебила я.

— Никак. А что тебя пугает?

Я отвела глаза.

— Ничего. Не знаю. Я уже два раза чуть под венец не угодила… А сейчас точно знаю, что делать там нечего. Ян, я ведь и жизни еще не видела, а посмотреть очень хочется! А хорошая супруга должна день-деньской дома просиживать, слугами помыкать и вышивать крестиком, мужа поджидая. Или хуже того — хозяйство вести, ежели слуг не будет. А я вышивать не умею! И не хочу. И у отца в замке я насиделась до тошноты. Никудышная из меня жена получится.

— Бестолочь, — устало вздохнул он. — Ну кто тебе этих бредней наговорил? Я обещаю тебе, клянусь, что твоя жизнь останется прежней. Просто в ней все время буду присутствовать я. А теперь решай, хочешь ты этого или нет.

— Всегда будешь? — придирчиво уточнила я.

— Всегда, — серьезно кивнул он.

— Я люблю тебя, — произнесла я, легко коснувшись губами озорной ямочки на его щеке.

Сердце вдруг вознамерилось разбиться вдребезги о грудную клетку от ощущения немыслимого, невероятного счастья. Но долго радоваться я не стала, мне не давал покоя один вопрос.

— Слушай, а как ты вообще попал в библиотеку? Ты «маячков» на меня, часом, не понавешивал?

— Нет. Но мысль стоящая.

— Ян! Я серьезно!

— Да тут все просто, чего ты переполошилась? Я шел тебя будить и наткнулся на духа. Ну, предка этого досточтимого. Он подсказал, где тебя найти.

— Про ведьму рассказал?

— Рассказал. И еще про то, как ты праздновала труса.

— Ничего я не праздновала!

— Праздновала. И нос себе расквасила, бестолочь. Очень болит?

— Совсем не болит.

— Поздно уже, — вдруг спохватился маг. — Пойдем, провожу тебя в комнату.

— А книги? — я обвела взглядом поле боя.

— Да пропади они пропадом! — махнул рукой наемник и, приобняв меня за плечи, вывел из разоренной библиотеки.

Возле спальни возникла заминка. Расстаться — даже зная, что только до утра, а утро вон оно, не за горами! — не было никаких сил. Мы стояли, смущенно сопели и не двигались с места.

— Полежи со мной… — в конце концов взмолилась я. — Просто полежи! Я буду себя хорошо вести, честно!