— Признайся, это ты своим рычаньем всех негров на острове распутал?

Хлопая себя по коленям, Валерка хрипло расхохотался.

— Ага, поорал я тут немного! А что, слышно было? Правда? В первые-то дни кричать было бесполезно, сильный прибой три дня подряд под самым боком грохотал, просто трата сил получалась бы, а не сигнализация. А вот на днях я уж оторвался по полной! Фил сам сюда примчался, наверное, ему Немой про мою истерику настучал. Опять пистолетом пугал, а мне уже пофиг все было, я орал тут днем и ночью, как только глотка позволяла.

— Чего же они тебя не заклеили? Или кляп не воткнули?

— А чего, сам не видишь, что ли! Нос у меня разбит! Дышать через него не могу, вот чего! Я сам себе сопатку раскровенил, когда хряснулся с «Зенита» в лодку. Потом машину еще свою в крови испачкал…

Плохо только, что, когда ветер стих, москиты жрать меня стали. Особенно по ночам. Жуть! Как только ветерок подует с океана, так я отдыхаю, дремлю, а как затишье — все, как будто за клюквой на болото пришел, от мошки просто отбоя нет! Под штаны и рубашку особенно не лезли, а вот в лицо целыми эскадрильями пикировали. Я некрасивый тут совсем стал, правда, маленькая?

Валерка не то приобнял, не то ласково засунул подмышку свою юную спасительницу. Марисоль укоризненно протянула.

— Неправда-а…

Резко и громко зазвонил королевский телефон. От неожиданности Роб неуклюже завалился на сиденье, пытаясь нашарить в машине трубку мобильника.

— Да, слушаю. Понял.

Но поднялся на ноги и выпрямился король уже четко. Его рапорт был краток.

— «Тикондерога нуово» выходит в море!

И опять под колеса летела знакомая дорога, и опять Марисоль, но на этот раз уже гораздо бережнее, вела машину.

Влюбленные были единодушны — нужно мчаться в полицию, еще раз все подробно объяснять там про Фила. Самое главное — заставить власти задержать «Тикондерогу», не дать сволочам уйти.

— Раз Фил сматывается на яхте, значит, груз у него с собой. Если бы он был пустой, то заказал бы за пару сотен чартерный вертолет до Сан-Мартина. Оттуда ушел бы незаметно на любой яхте или на катере.

— А если опять не поверят?

Это Глеб, обернувшись назад, к Валерке и королю, прочно держался за ручку над автомобильной дверью.

— Мы им все расскажем! Ведь мы же все это вместе в башне видели! Еще есть надпись, фотографии!

Марисоль чуть не плакала от обиды.

— Ну и что? Они будут говорить, что мы все заодно, что таким сомнительным способом выгораживаем нашего общего друга. Складную историю с похищением мы просто выдумали, а надпись на крыле «Зенита» могла быть сделана кем-то и раньше, а не обязательно в день гибели Кати.

— Не, Глеб! С этим-то как раз все в порядке. Мы с Катюхой до этих событий наших пацанов с «Черной жемчужины» возили на Голубиный пляж. Ветер был в тот день дай боже, шли на корпусах с таким страшенным креном, хоть и поддатые все! Там бы краску с бортов волной посдирало, а не только чью-то кровушку… Мужики подтвердят.

— И все-таки, приятель, я не советовал бы тебе пока показываться на глаза полицейским. Твои руки еще не остыли от браслетов.

Стряхивая пепел с сигаретки в открытое окно, король Роб не смотрел на Валерку.

Комиссар был менее любезен, чем накануне.

Он ценил планы, хорошие планы, причем собственноручно составленные, где все было просто, понятно, выполнимо и успех гарантирован. Вмешательство посторонних в свои служебные дела он не приветствовал. Тем более в таком щекотливом деле.

— Вы просите, чтобы я своей властью и любыми способами воспрепятствовал выходу из гавани Инглиш-Бэй яхты «Тикондерога Нуово»? Я вас правильно понял, не так ли?

— Поняли правильно, но почему не действуете?

Сощурившись, комиссар внимательно посмотрел на Глеба Никитина.

— На каком основании? Почему, да, я вас спрашиваю, почему я должен поднимать по тревоге полицейские катера? В связи с какой такой важной причиной я должен нервировать жителей и гостей нашего замечательного острова?

— Мы же все вам объяснили. Причины веские…

— Пра-ашу прощения! — старший офицерский чин протестующе протянул ладонь навстречу королю Робу.

— Вы обвиняете господина Филатенко? Хорошо! Я отвечу вам. Он уважаемый член нашего общества, хоть и иностранец. Он зарекомендовал себя как человек, всемерно преданный экономическим интересам государства Антигуа! Он примерный семьянин, наконец!

— Для того чтобы я смог, чтобы я захотел принять решение о задержании его личной яхты, мне нужно иметь письменный приказ моего начальства. Но не это главное! Завтра на острове открывается конгресс ювелиров со всего архипелага, будет присутствовать генерал-губернатор, прилетят важные гости с континента. Насколько я осведомлен, на церемонии открытия должен выступить с небольшой речью и господин Филатенко. Как он это сможет сделать, если я его арестую, а!?