— Если ты настолько меня недолюбливаешь, то зачем вцепился? Или Драко Малфой боится лифтов?

— Вот ещё! Я… я тебя поддерживал. Ты на ногах еле стоишь, — оправдывался он, радуясь тому, что в скудном желтоватом свете его красное лицо вряд ли будет видно.

Между тем лифт поднимался всё выше, через железные ножки башни, распростёртые словно когти, впившиеся в землю. Гермиона снова хихикнула и отошла от мужчины, подходя ближе к стенке, чтобы суметь рассмотреть всё. Вот Сена раскинула свои воды, разрезав город на правый и левый берег, чуть поодаль виднеется шпиль на башне Нотр-Дама, а совсем вдали светится Лувр с его стеклянными пирамидами. Рассмотреть детальнее это было невозможно — слишком далеко, но Гермиона прекрасно знала, что музей именно в той стороне. Сотни жёлтых огней рассыпались по стальной конструкции, что позволяло бликам мелькать на их лицах с поразительной частотой, отражаясь в волосах и окрашивая их в нежный золотой оттенок. Малфой невольно засмотрелся снова, но когда лифт тряхнуло снова, он в очередной раз вцепился в руку девушки с такой силой, словно старался срастись с ней в единый организм. Гермиона подняла на блондина многозначительный взгляд, и тот выдохнул, сдаваясь.

— Ладно. Да, меня пугают маггловские лифты. Они выглядят… не надёжно!

— Но это то же самое, что и в Министерстве. Только ездит лишь вверх и вниз, а не во все стороны. И совершенно не зачаровано.

— Вот именно это меня и пугает. Как можно верить во что-то кроме магии?

Грейнджер лишь усмехнулась, прищурившись, так чисто по-грейнджеровски, что Драко в неотложном порядке захотелось стереть эту ухмылку с её лица и разгладить пальцем ту морщинку, что заложилась на узком лбу. Ему не нравилось, когда она смотрела так… с высока что ли. Словно насмехаясь.

— Можешь выдохнуть, Малфой. Мы приехали, — её голос снова нарушил его мысли, и Драко поднял взгляд, созерцая абсолютно открытую площадку в центре башни.

Людей здесь было не так много, видимо, те всё-таки думали, как и сам Малфой, что прогулка по площадке после дождя не принесёт ничего, кроме простуды с осложнениями. Но вот Гермиона быстро взмахнула палочкой, и он почувствовал действие согревающих чар.

— Ты знаешь, что ты заноза в заднице? — пробурчал он, всё же выходя на ветродуй, который теперь был им нипочём.

Грейнджер только пожала плечами:

— Ты сам дал мне право выбирать куда идти. Я тебя за язык не тянула.

Воодушевленная моментом, девушка быстро подошла к краю платформы, приподнимаясь на носочках и подставляя лицо прохладному ветру. Это чувство сложно было передать словами, только следовать за ним и наслаждаться моментом. Волна счастья, смешанная с детским восторгом, словно она опять та девочка-подросток, которая увидела простор Елисейских полей и просто влюбилась в Оперу Гарнье.

Драко медленно вышел вслед за девушкой, плотнее застегивая полы пальто, но оставаясь стоять поодаль. Он наблюдал, и открывающийся ему пейзаж околдовывал. Это не был пейзаж города, величественной столицы, покорившей сердца миллионов. Это была скорее картина с хрупкой девушкой на фоне этого чарующего места — её пышные волосы упругими кудрями спадали вдоль миниатюрных плеч, а плащ только подчёркивал осиную талию, когда пояс оказался затянут слишком сильно. Девушка восхищалась видом, и словно сама светилась изнутри, являясь ярче города и ярче звёзд. Малфою отчаянно захотелось быть рядом, прямо сейчас, немедленно, и иметь полное право быть там. И он уже сделал шаг, но был остановлен звонким криком. Ледяной столп поднялся из недр сознания, словно заклятие «Stupefy*» сразило его в одну секунду. А всё из-за голоса, что он услышал. И пусть в этот момент Гермиона была счастлива и не скрывала своей радости, но память услужливо подкинула мужчине его ночные кошмары и воскресила воспоминания о вечере, которые не утратили своей мучительной силы за все прошедшие годы спустя. Тощая и бледная однокурсница на мраморном полу Малфой-Мэнора и сумасшедшая тётушка Белла, пытающая её снова и снова. Драко нервно сглотнул и резко отвернулся в тот самый момент, когда Грейнджер решила оглянуться. Он не хотел показывать своего бледного лица, наполненного ужасом. Не сейчас, когда всё стало так хорошо.

— Малфой, ты чего там застрял? Иди сюда. Здесь так красиво, тебе стоит увидеть! — в её голосе не было и капли той агонии, что он помнил, этим он и старался себя убедить, заставляя сделать эти последние неуверенные шаги в сторону перил. — Ну, как? Правда удивительно? А ты ещё не хотел идти! Париж — это удивительное место! Я бы хотела видеть такую красоту постоянно.

«Тогда давай останемся!» — так до невозможности сильно захотелось ему произнести. Остаться здесь с Ней! В другой стране, в городе, который стал прямой её ассоциацией и в месте, где они впервые смогли начать разговаривать без ненависти. Но Драко знал, что не имеет права. У него нет ни малейшего шанса надеяться, что такая женщина, как Гермиона Грейнджер, согласится на его безумные мечты. Сложно было признаваться даже самому себе, но Гермиона действительно в его глазах была женщиной. Уважаемой и одной из самых достойных! В то время как он сам… Ущемлённое самолюбие и разрушенное влияние, вкупе с очернённой фамилией, несокрушимым грузом придавило его к реальности. Он не имеет ни малейшего права даже думать о том, чтобы быть рядом с ней.

— Да. Красиво, — только и получилось у него выдавить из себя, снова посмотрев на ту, что незримым образом поселилась не только в жизни, но и в мыслях. Гермиона Грейнджер… Кто бы мог подумать, что твоя магия окажется настолько сильна? Ты сама-то в курсе, что сводишь мужчин с ума?

И Малфой знал ответ. Эта ведьма не имела и малейшего представления о том, насколько сильно она очаровывает противоположный пол. Каким страшным заклятием, под названием «шарм» она обладает? Может, это и к лучшему? Тогда она не сможет заметить, как он смотрит на неё. Теперь будет смотреть постоянно.

Гермиона счастливо улыбалась, оперевшись локтями на перила и положила подбородок на свои кулачки. Её непослушные волосы давно высохли и сейчас игривыми локонами спадали на лицо, отбрасывая замысловатые тени на мраморной коже. Драко впервые заметил россыпь едва различимых веснушек и так же в новинку для себя счёл это соблазнительным. Удивительно, сколько ещё привлекательных черт он смог бы найти, будь у него шанс?

— Знаешь? Я, когда была маленькой, всегда хотела посетить Париж в Рождество. Мне кажется, что Франция обладает особым колоритом. И раньше я с родителями часто бывала здесь, пока у них ещё было желание путешествовать. Так давно не гуляла по этим улицам, что даже дождь не стёр моё желание пройтись, — тихий голос проникал под самую кожу, Драко внимательно наблюдал за выражением лица Гермионы, как её черты смягчились, когда она придавалась воспоминаниям из детства. И ему самому становилось теплее на душе в такой момент. Чувствовать тепло её души оказалось приятнее, чем он мог себе представить. Кончики пальцев закололо от желания прикоснуться к коже, очертить контуры лица, но вместо этого Драко только сильнее вцепился в перила и продолжил внимательно слушать. — Когда-нибудь в будущем я хотела бы вернуться сюда с семьёй. Уже со своими детьми и показать им эту страну, совершенно иную.