Только вместо воды было небо...а вместо ряски - облака, деревья, весь окружающий мир. Он покачивался вверх-вниз ещё секунду-другую, после чего всё вернулось на свои места.

Дракон отряхнул ладони. Тончайшая стеклянная пыль взвихрилась вокруг него.

И Теммокан понял, что их в комнате уже не двое. Светлейший, от волнения едва не подавившийся собственной сигарой... и трое ребят из охраны. Все с глазами, вылезающими на лоб. Должно быть, тоже увидели "круги на воде".

– Дракон?
– спросил Даллатер, выплюнув остатки сигары прямо на пол.
– Теммокан? Что тут творится?

– Извините, - проговорил Дракон смущённым басом.
– Я несколько увлёкся. Есть захотелось, так что...

Нелепое это объяснение совершенно удовлетворило вновь прибывших и те, успокоенные, побрели прочь. Теммокан тем временем осмотрел и ощупал себя, чтобы убедиться, что всё на месте. Ну и развлечения у этих "медвежат"! Да! Чем ему кристалл-то не угодил? Однако ответа ждать не приходилось - Дракон уселся в кресло спиной к двери и, казалось, погрузился в размышления.

В точности как Светлейший. Если уж он погрузился в свои дела - можешь вставать и уходить, твоё присутствие более не обязательно. Провалиться им обоим с их деликатностью!

Минуты через три навигатор тихонько открыл дверь и вышел в коридор, где царила прохлада и полумрак. Окружающий мир казался ярким, свежим, только что возникшим. Что же такое произошло?..

И зачем было звать его, Теммокана?

Множество мыслей приходили ему в голову, но ни одна не оказалась достаточно уместной.

Шеттама, 58 Д.

В доме был кто-то ещё.

С каждым днём она словно приходила в себя после долгого, болезненного забытья. Иногда чувства резко обострялись - и каждое пятнышко на стене, каждый скрип, доносившийся из углов старого дома, каждый оттенок запаха - становились почти непереносимо сильными, изобилующими деталями, заслуживающими того, чтобы всматриваться и вслушиваться бесконечно. И руки. Те руки, что отодвигали засов, чтобы впустить всадников внутрь, действительно принадлежали старухе высохшие, узловатые, с тонкой бледной кожей, испещрённой тёмными пятнышками. Теперь... она вновь и вновь осматривала себя... мнимая старость пропала без следа. Что происходит? Где она и кто она?..

– Я не отсюда родом, - услышала она как-то свой собственный голос и едва не подпрыгнула от неожиданности. Голос тоже стал моложе. Во всяком случае, уже не был глухим, угасшим, истёртым...

В доме не было ни одного зеркала. А много ли увидишь в бадье с водой? Хорошо ещё, что колодец совсем рядом с домом, до реки в такую метель можно и не дойти.

И в доме находился кто-то ещё.

Чей-то взгляд, пристальный и цепкий, время от времени обжигал прикосновением затылок. Но, как стремительно ни пыталась она оборачиваться - никого так и не смогла заметить. Однако кто-то всё же был.

Возможно, это был какой-нибудь домовой. Или в кого там верили здешние жители? Сама она не помнила своего детства, но, обходя нехитрый двор, время от времени замечала, что оставляет - видимо, в моменты своего беспамятства - разнообразные мелкие подношения. Кому? Неизвестно. Кусочки сухарей с блюдечком воды. Немного каши. И так далее...

И кто-то подчищал всё оставленное, до последней крупинки. Крысы? Вполне возможно... Или кто-то из безвредной нечисти, которую полагалось всячески ублажать?

Сегодня она впервые не оставила нигде ни крошки и таинственный взгляд преследовал её весь день.

* * *

Чем занять себя человеку, запертому метелью в четырёх стенах дома?

Чудо, что в сарае нашлось достаточно дров и угля, чтобы как-то пережить время холодов.

Чудо, что оставшихся скудных запасов хватит, чтобы увидеть новую весну.

Чудо, что банды мародёров и тех несчастных существ, за которыми охотятся отряды объединённой армии, не обращают внимания на эту деревеньку и единственный обитаемый дом.

Но продолжать надеяться на чудеса - значит, испытывать терпение богов. Кроме того, никому не известно, что ждёт её впереди. Так что пора пытаться самой вмешаться в то, что происходит. Чудеса ещё могут пригодиться.

...Она сидела и, чтобы хоть чем-то занять себя, чинила вытертую до блеска во многих местах, старенькую шубу. Бесполезное занятие, но сидеть у тихо потрескивающего огня, вслушиваясь в жалобный стон ветра и шорох в погребе - занятие не менее бесполезное. И гораздо быстрее привело бы её к безумию. А человек, которому доводилось быть на волосок от смерти, не торопится увидеть её вновь...

Непонятный взгляд не оставлял её в покое уже третий день. Она прилежно оставляла скромные подношения - которые исчезали самое большее спустя полчаса - но избавиться от неприятного ощущения не удавлось.

Кроме того, были сны.

Несколько месяцев - или лет?
– назад лишь во сне она ощущала себя живой и настоящей. Сны более походили на настоящий мир, нежели дымящиеся руины, останки людей и чего-то такого, что вызывало ужас и после смерти, мёртвые леса и отравленные озёра... Война никогда не бывает справедливой - как всякое потрясение, она поднимает со дна жизни огромную волну нечисти. И неизвестно, что страшнее - те битвы, о которых позднее слагают легенды или те, о которых предпочитают никогда не вспоминать...