В общем, мне оставалось только покачать головой, усаживаясь за освободившейся кухонный стол.

– Это… что? – я удивлённо посмотрел на Клару, шустро сервирующую передо мной стол.

– Завтрак хозяин, – с лёгкой улыбкой ответила девушка.

– Это я понял… – ответил я, ещё рас посмотрев на тарелку с овсяной кашей и композицию из восьми глубоких мисочек заполненных всяческой снедью. Начиная от нарезанных фруктов и овощей, заканчивая жаренными в тесте мелкими рыбками и золотистыми куриными биточками над которыми поднимался лёгкий парок. – Я столько не съем!

– Что вы! Этого совершенно не требуется! – опять улыбнулась мне Клара. – Современный традиционный «Европейский» завтрак предполагает, что к нейтральной каше, вы сами подберёте себе желаемую закуску по своему вкусу! Всё остальное можете не трогать.

– Клара, а можно мне завтра, всё-таки нормальный «Московский» завтрак из омлета, ну или, в крайнем случае жареной яичницы и пары тостов. Можно просто бутерброды и чай.

– Нельзя, – всё с той же улыбкой ответила она. – Хозяин, вы должны правильно питаться иначе это скажется на вашем здоровье. Если вы хотите «Московский» завтрак, то завтра я вам его приготовлю. Но это не яичница и бутерброды.

– А что?

– В современных тенденциях, «Московским завтраком» называют свежелепленые пельмени со сметаной или капустой квашенной с яблоками и сбитень.

– Приятного аппетита Антон, – произнесла, входя в кухню Елизавета Всеволодовна. – Могу ли я с тобой поговорить с глазу на глаз?

– Конечно, – кивнул я и под неодобрительным взглядом Клары, отодвинув от себя тарелку с кашей, подтянул к себя биточки и овощной салат, явно демонстрируя, что будет для меня основным блюдом, а что гарниром.

Недовольно поджав губы, девушка слегка поклонилась и степенно вышла с кухни, в то время как наша пока ещё гостья, устроилась на стуле напротив.

— Так о чём вы хотели поговорить, Елизавета Всеволодовна? – спросил я, после того как молчание за столом несколько затянулось.

Одновременно с этим, я вовсю наслаждался кулинарными талантами Клары, набивая живот нежнейшими обжаренными котлетами. Биточки, как и остальные выставленные передо мной блюда, были словно бы кулинарные шедевры из какого-нибудь очень крутого ресторана и буквально таяли во рту, буквально взрываясь феерией вкуса. Я даже как-то стал по другому поглядывать на отставленную в сторону тарелку с овсяной кашей, раздумывая о том, что может быть действительно стоило бы попробовать этот «Европейский завтрак» именно в том виде, в котором он был мне подан. А не заниматься самодурством явно обижая при этом великолепного повара.

Впрочем, за последний год, вырвавшись из вопиющей нищеты и голода, преследовавшего большинство воспитанников приюта в Таганской Нахаловке, у меня образовалась стойкая неприязнь к о всему, что именовалось бы «кашей». Ведь за те несколько лет проведённых мною в детском доме, серо-бежевая безвкусная масса переваренного овса, небрежно плюхнутая злой кухаркой в мятую металлическую тарелку, была единственной бесплатной пищей, которую я каждый день видел в столовой. И это был не элегантный «Европейский завтрак», с кучей разнообразных добавок в отдельных тарелочках, а почти несъедобное клейкое нечто, в котором регулярно попадался скрипящий на зубах песок и мышиный помёт.

— Антон, называйте меня, пожалуйста, Лизой, – улыбнулась мне женщина, сидевшая напротив меня.

– Хорошо, Лиза, — я ожидающе посмотрел на неё.

– Я хотела бы поговорить с тобой по поводу церемонии гоминиума, — моя собеседница немного замялась, а затем взглянула мне прямо в глаза. — Я… конечно, наверное, не в праве спрашивать тебя об этом… но ты уверен в его необходимости? В смысле, нас Бажовых сейчас очень и очень мало, так стоит ли нам вместо того, чтобы объединяться, дробить семью на первичные и вторичные ветви!

— Лиза, и какой ответ вы от меня ждёте? — тяжело вздохнул я. – Честный или предельно вежливый?

— Естественно, я хотела бы услышать «честный», – немного грустно ответила она, явно уже понимая, что я ей скажу.

— Я вам не доверяю, – ответил я просто пожав плечами.

– - Но мы же одна семья… мы разделяем одну кровь.

– Нет, Лиза, – отрицательно покачал я головой. – Я совершенно не хочу вас обидеть, но сейчас вы для меня, просто незнакомцы. К тому же свалившиеся как снег на голову. Да, я признаю наше родство, но не более.

– Это… как чистокровной Бажовой, мне довольно обидно слышать подобные слова, – произнесла она и замолчала, слегка пождав губы. – Особенно зная, что ту же Алёну, совсем чужого нам человека, ты так приблизил к себе.

Я слегка нахмурился и отложил в сторону вилку. То, что этот разговор в любом случае должен был состояться, я знал и в определённой мере был готов к нему. Как и к той абсурдной на первый взгляд ситуации, при которой вчерашний проситель, человек который, искал у меня убежища и покровительства, будет качать права и пытаться оспаривать моё решение.