Снова затрезвонил телефон, и А'Веч, выслушав звонившего, сказал коротко: "Хорошо" и положил трубку.

— Мне нужно ехать.

— Да, конечно, — вскочила Айями.

— Собирайся. Машина будет через пять минут.

Айями почувствовала себя лишней. Гостьей, которая мешает, и поэтому её бесцеремонно выпроваживают. Мол, сегодня не получилось, сейчас есть дела поважнее, а в нужный момент свистну.

— Вы… ты надолго?

А'Веч прищурился.

— Почему интересуешься?

Видно, решил, что она вынюхивает. Хочет разузнать, как долго будет отсутствовать высокопоставленный офицер, и доложит Сопротивлению, а партизаны организуют засаду.

Айями неопределенно пожала плечами: не больно-то расстроимся из-за вашего отбытия.

Совсем страх потеряла. Наверное, из-за обиды.

— Дня три-четыре. Или меньше. Или дольше, — сказал А'Веч.

Она с сожалением посмотрела на стол. Неужели кушанья, наготовленные шеф-поваром, пропадут зазря? Ох, жалко до слез.

— Пойдем, — А'Веч открыл дверь.

Пока Айями гостевала в кабинете, её вещи чудесным образом перекочевали из комнаты переводчиц в приемную. Оказалось, В'Аррас предусмотрительно принес пальто и сумку. Господин подполковник надел протянутую помощником куртку и, взяв какой-то бидон, проводил Айями до фойе, чем несказанно удивил. Раньше до машины её сопровождал В'Аррас.

Айями почувствовала себя препарированной букашкой под внимательным взглядом дежурного, а на крыльце и вовсе настал черед страшного смущения. Потому как на площади у ратуши фырчали разогретые машины, и военные, нетерпеливо поглядывая на часы, ждали господина подполковника. Все тридцать человек. А может, и сто — от волнения у Айями расплылось перед глазами. И с водителем она забыла поздороваться, неуклюже забравшись на заднее сиденье автомобиля. И судорожно ухватилась за ручку бидона, врученного А'Вечем.

Сейчас Айями отвезут домой, а он отправится на ответственное задание. И его могут ранить или убить. А ей и сказать-то нечего. Остается растерянно моргать, лихорадочно подыскивая правильные слова. Но как назло, из головы всё выветрилось.

И он тоже ничего не сказал. Захлопнул дверцу и закурил, провожая взглядом автомобиль, увозивший Айями.

В ближайшем рассмотрении оказался не бидон, а три контейнера, составленных столбиком в специальном захвате с ручкой для удобной переноски. Под алюминиевыми крышками с прижимами — меню точь-в-точь из кабинета господина подполковника.

— Ты ограбила ресторан? — всплеснула руками Эммалиэ и рассмеялась, поняв абсурдность вопроса. Оба ресторана в городе закрылись в первые месяцы войны.

— Нет. Даганскую столовую, — ответила Айями смущенно.

А'Веч не только организовал ужин, но и позаботился, чтобы она вернулась домой не с пустыми руками, хотя сегодня господину подполковнику не выгорело. Получается, оплатил не оказанную услугу, хотя вполне мог бы выбросить поварские шедевры. И вчера подарил коробку с бесценным содержимым.

Масштабы его щедрости пугали и давили грузом обязательств. Мол, коли приняла — будь добра, отрабатывай.

— Уму непостижимо, — пробормотала Эммалиэ, оглядывая пиршество на столе. — Могу лишь догадываться, чего тебе стоили эти контейнеры.

— Ничего не было, — ответила Айями неловко. — Господин А'Веч пригласил после работы в кабинет. Мы разговаривали об обычаях его страны, а потом он уехал по срочному делу. И перед отъездом отдал контейнеры.

Подумаешь, упустила небольшую деталь. Эммалиэ незачем знать лишние подробности.

— Но ведь он вернется? — поинтересовалась соседка с беспокойством, удивившим Айями.

— Через три-четыре дня или раньше.

— Раньше не нужно, а вот позже — пускай. И пусть почаще уезжает, а возвращается пореже.

— Почему? — спросила Айями недоумевающе.

— Каждый раз ты принуждаешь себя, и мое сердце кровью обливается. Как представлю, каково с нелюбимым…

Айями отвела взгляд.

— Принуждения нет. Господин А'Веч мне… симпатичен.

Трусиха. Не хватило смелости признаться, что он больше чем симпатичен или нравится. А'Веч волнует её как мужчина.

— Вот как… — растерялась Эммалиэ. — Неожиданно. Тебе повезло. А я так и не сумела забыть мужа.

— И я не собираюсь забывать Микаса, — сказала Айями с обидой, словно её уличили в плохом поступке.

— Милая, я не виню тебя ни в чем. Уж без малого три десятка лет нет со мной Реналя, а я не научилась воспринимать мужчин… как мужчин, — пояснила соседка с запинкой. В силу возраста и воспитания поднятая тема давалась ей нелегко. — С мужем мы пережили и хорошее, и плохое. Прикипели друг к другу. Поэтому раскрыть душу другому человеку… доверить свои мысли, тело… жить его интересами… Нет, я бы не смогла. Да и не захотела.