На работе Айями исподтишка разглядывала Имара, представляя его в компании женщины. Получалось с большой натяжкой.

— У меня пятно на носу? — спросил он, и Айями смутилась.

— Н-нет… то есть, да… то есть, нет… Простите, я задумалась.

Имар хмыкнул и вернулся к изучению перевода.

А вот А'Веч вписывался в воображаемую картинку на сто десять процентов. Как-то утром Айями торопилась на работу. Смотрит — а он стоит на крыльце ратуши и курит, выпуская лениво колечки дыма. Чтобы никотин его легкие сожрал! Опустив глаза, Айями прошмыгнула мимо. Хотела незаметно проскользнуть, но в дверях столкнулась с другим офицером. Она — влево и он — влево, она — вправо и он — вправо.

— Оп… оп… — расставил руки, перекрывая дорогу.

— Хватит, — прервал развлечение голос за спиной. — Разве не видишь, что переводчица спешит на рабочее место? А ей, между прочим, нельзя опаздывать. Иначе последует наказание. Так или не так?… Громче, не слышу.

— Так, — прошелестела Айями, не поднимая головы.

— Стало быть, поняла, о чём я сказал, — заключил голос А'Веча над ухом. — Так или не так?

— Так.

— Хвала тебе, Триединый! Хоть что-то наши переводчики начали понимать, — сказал А'Веч с сарказмом и уточнил: — И это тоже поняла?

— И это, — согласилась Айями, дырявя взглядом порог.

— Невероятно. Можешь идти, — разрешил он. — И тренируй произношение. Вроде бы два слова сказала, а не разобрать, что к чему.

— Спасибо, — она метнулась в проем, а мужчины на крыльце засмеялись.

"О-о-о, исчез бы он куда-нибудь с глаз долой! И подальше, и надолго!" — послала Айями отчаянную мысль небесам, взбегая по лестнице. И случилось чудо. А'Веч уехал на следующий день. На железнодорожном мосту, что в десятке километров от города, произошла диверсия. Ранним утром эхо принесло тихий хлопок. И опять слухи расползлись меж населения быстрее ветра, а потом и обрывки фраз в разговорах даганских инженеров подтвердили информацию. Заложенной взрывчатки хватило бы, чтобы разрушить мост и раскидать встречные поезда. Но вышло топорно. Мост остался цел, а вагоны пострадали несущественно. Однако даганны рассвирепели. Проводили повальные зачистки, усилили патрулирование, конвой и охрану, уделив особое внимание железнодорожным путям и перегонам. И о тюрьме не забыли. Располагаясь в подвале ратуши, она, тем не менее, стала после реконструкции изолированным помещением, и туда вёл отдельный вход. Не раз, проходя мимо, Айями видела часовых, бдящих на посту около прочных дверей, обитых железом. Ночами раздавались шлепки далеких выстрелов, от которых Айями успела отвыкнуть. Ниналини ходила по двору павою, словно имела непосредственное отношение к замыслам диверсантов. "Что я говорила? Сопротивление еще задаст жару извергам" — кричал её заносчивый вид.

— Значит, Сопротивление существует? — спросила взволнованно Айями, принеся подслушанные в ратуше новости. — Значит, еще поборемся?

— Хорошо, если бы так, — отозвалась не менее взволнованная Эммалиэ.

При всей идеализации возможностей таинственного Сопротивления было наивно надеяться, что перевес сил когда-нибудь окажется на стороне амидарейцев. И всё ж террористические акции могли бы заставить даганнов прислушаться к голосу побежденных и внести ясность в будущее поверженной страны.

— Слышала, о чем гудят в городе? — спросила как-то Эммалиэ, когда Айями прибежала вечером работы и с аппетитом напала на похлёбку.

— Когда мне слушать? С работой бы справиться. А что случилось?

Эммалиэ оглянулась: Люнечка увлеченно играла с мишкой, убаюкивая и требуя не баловаться, а закрыть глазки.

— Шальные люди напали на дальний хутор под городом, — поведала, понизив голос. — Разграбили и унесли все запасы подчистую. Дома сожгли. Женщин и мужчин убили. Детей заперли в хлеву, он остался цел, потому что выстроен на отшибе.

— За что? — ахнула Айями.

— Неизвестно.

— Шальные люди? Откуда?

— Не знаю. Но это не наши. Наши не поступили бы так. Не верю, — опустилась устало Эммалиэ на табуретку. — Неужели ты не знала? Ведь работаешь в ратуше.

— Работаю. Но нам об этом не рассказывают.

И не только не рассказывали, а определили четкий маршрут передвижения и конкретные точки: комнаты переводчиков и инженеров на втором этаже, туалет на улице и бюро пропусков в фойе на выходе. В другие места категорически запрещено совать нос. Поймают в неположенном месте — в лучшем случае уволят, а в худшем — расстреляют за шпионаж. И церемониться не станут. О том, что затевается что-то серьезное, переводчицы узнавали по топоту ног в коридоре и по ажиотажу на площади. Мариаль кидалась к окнам:

— Смотрите, опять куда-то собрались!

И переводчицы прилипали к стеклам. Даганны при полном боекомплекте грузились в машины, А'Веч отдавал краткие команды и садился рядом с водителем, после чего техника разъезжалась в разные стороны. Пожалуй, если бы не постоянные разъезды второго заместителя, Айями сошла бы с ума от напряжения — из-за того, что он где-то здесь, в ратуше, этажом выше проводит закрытое совещание или курит свою необычную сигарету, смотря в окно.

— Издеваются, ироды, — возмущалась Ниналини, обсуждая с соседками подробности изуверства на хуторе. — Со скуки нас убивают, а вину сваливают на наших мужей и сыновей. Наши защитники не поднимут руку на мирное население.

Маялась Айями, не зная, кому верить, но не выдержала и спросила у Имара, дождавшись, когда переводчицы уйдут домой после работы. Правда ли, что в пригороде неизвестные устроили жестокое побоище? И добавила торопливо: она не подслушивала, в народе гуляют слухи.

— Устроили, — признал Имар, помедлив. — А ведь мы обещали защиту и не уберегли.

— Но почему их убили?

— Из-за налога.

Получается, люди пострадали за подневольное сотрудничество с захватчиками. Установленный подушной оброк с каждой сельской головы был принудительным, и всё ж даганны не раздевали людей дочиста, понимая, что могут вызвать недовольство населения. По городу гуляла байка о том, как один хитрый амидареец плакался перед приехавшими даганнами о голодной и несчастной жизни, а у тех оказалось тонкое чутье на вранье. Не раздумывая, спустились в подпол, а под тряпьем и досками — схрон: зерно и мука. Пойманные с поличным поселяне от страха чуть не повалились в хику — вся семья да три наемных работника. Но даганны наказывать не стали. Посмеялись, однако забрали часть припасов, с учетом подкрадывающейся зимы и будущей посевной.