Потом остаток дня мозговал, что надо ее срочно переселять как можно дальше от себя, может к родителям отправить. С мамой они же хорошо ладили до Сашиной гибели. Да и потом, когда мама узнала, как все на самом деле, что наконец бабушкой станет, все вернулось в прежнее русло. Только и слышал все эти две недели от нее, Анечка бедная девочка. Эмоции через край, словно сама на ее месте побывала.

Утром надо было торопиться в офис. До ломоты в костях хотел узнать, чего там нарыл детектив на этого бомжика. Иначе его назвать язык не поворачивался. Встал с больной головой, пол ночи ж не спал все Анины слова про грудное молоко в голове крутились, не мог только сообразит, чего так спокойно она все это говорила мне. Думал, ворочался, пока не извел себя, не уснул и вот здраствуй снова больная голова, давно не виделись, целых пару часов.

Собирался завтрак идти готовить, для Ани, конечно, самому и кусок в горло не лез. Я даже душ отложил на потом, вышел из комнаты, дошел на автомате до кухни даже не слышал ничего. А там, порхает моя Анюта бабочкой, аж душа зашлась от радости и удачи увидеть ее такую. Блинчики печет, подпевает, думая, что ее не слышит никто и пританцовывает. А стол накрыт уже и на двоих накрыт, ну все! И головная боль прошла без цитрамона. Сразу крылья за спиной выросли, от одного вида счастливой Ани. Немного понаблюдал за ней, слушая как она подпевает припевам и ловко блинчики в стопку складывает. Сам полетел обратно в спальню, душ принимать и на работу собираться, с мыслями о блинчиках и о том, что возможно, не все еще потеряно.

Аня сильная и добрая, она простит меня, а я все для этого сделаю. Сам себя убеждал, глядя в зеркало. Плевать на все и всех вокруг, только Аня есть и никого больше не надо. Ничто нам не помешает быть вместе, все преодолеем, главное не отворачиваться и не прятаться в себе. А Аня и так не отворачивается.

И верить ей не смотря больше ни на что! Моя Аня, сама судьба свела нас и глупо отказываться от своего же счастья. Главное доказать ей, что я больше никогда не стану причиной ее слез. Да сейчас я не достоин, но я в лепешку расшибусь, а все исправлю.

Вернулся на кухню, а на столе не завтрак, праздничный обед какой-то. Аня что-то продолжала нарезать, хотя на столе и так места свободного не осталось. Похоже не явись я, так и не остановилась бы пчелка моя. Я и мечтать о таком завтраке не мог, а Аня еще провожать меня взялась. Конечно, на поцелуи и объятия я не рассчитывал, но и ее внимание был бальзам на сердце, измученное безрадостными представлениями о будущем без нее.

Мама прибыла как раз вовремя, пост сдал, пост принял. Без слез как я и думал не обошлось, у Ани тоже глаза покраснели, но тут ничего не сделать уже, только пережить. Еле удержался от поцелуя, даже невинного в щечку. Но рано еще, до невинных поцелуев, как до Китая ползком, а может даже и больше. Как заявит Аня что мы друзья и то ради ребенка, об этом то я и не подумал даже. Настроение с этой мыслью как-то и испарилось, еще же не приятное дельце ждет.

Порылся в бардачке, где там мой цитрамон, нащупал блистер, не отвлекаясь от дороги, выпил таблетку. В кабинет поднялся с опозданием, там в приемной уже мой следопыт, частный детектив сидит меня поджидает. Деньги по факту берет, поэтому с нетерпением, пальцами постукивает по портфелю.

— Доброе утро. — поздоровался разом и с Ольгой Владимировной и этим детективом Борисом.

— Извините, пробки. Пойдемте в кабинет. — пожали друг другу руки.

— Я тороплюсь, поэтому давайте сразу к делу. Действительно Кириченко Олег по прозвищу Хамелеон, был некогда довольно успешным киллером. И именно благодаря своей переменчивой натуре, за что и имеет такое прозвище, втираться в доверие к жертве и убивал без проблем, так как жертва ему доверяла, принимая за своего.

— По его виду так и не скажешь… — не мог поверить, что он и вправду убил моего брата.

— Да. Собственно, что я выяснил, он отбывал наказание, повязали его семь лет назад на очередном заказе, так и не довел дело до конца. Сел на десять лет и вот его не так давно выпустили по состоянию здоровья. Жить ему осталось от силы месяц. Даже сейчас он лежит в больнице, а не находится в СИЗО. Если вы хотите, я могу устроить вам негласную встречу. Думаю, ему нечего скрывать, и он расскажет вам все как есть. Я узнал, что у него есть маленький сын, предложите ему денег за правду, он вам все расскажет. Скорее всего он и взялся за это дело не взирая на состояние здоровья, чтоб обеспечить будущее своему ребенку.

— Спрашиваете! Конечно, хочу и как можно скорее. Когда это возможно? — не мог позволить себе потерять конец нити, только он знает то, что поможет распутать это, явно спутанный специально клубок.

— Давайте на завтра. Я вам сегодня еще позвоню.

Борис получил оплату и ушел, я же набрал маму. Узнать, как у них дела. Убедиться, что она не мучает Аню своей многочасовой истерикой, на которую способна.

— Да сыночек. — мама моментально ответила на звонок, радуя своим ласковым голосом без слез.

— Как у вас дела? — конечно хотел позвонить Ане, а не маме, но решил, все же, что стоит пока держать дистанцию.

— Все хорошо, Анечка чувствует себя хорошо, мы попили чайку, и она отдыхает.

Мама успокоила, с Аней все хорошо, теперь можно и делом заняться. Попрощался с мамой и нырнул в пучину дел, которых свалилось теперь сразу из двух фирмы, на меня одного.

Анна.

— Ой! Милая, что ты шугаешься то так? Детка, ты же не порезалась? — тревожно-ласковым голоском пролепетала Людмила Николаевна.