— Но я его не приняла! — выкрикнула Лиля, взвившись. Ее глубокие серые глаза, обычно такие игривые, наивные, озорные, сейчас смотрели в лицо мужчины прямо, яростно, и можно было поклясться, что в этом взгляде сверкает несгибаемая сталь. — Я не приняла, Ян. Ты сбрасываешь меня со счетов? То есть, меня никто не спросит? Ну уж нет. Я не заслуживаю того, чтобы меня вышвырнули на помойку, как изломанную куклу. Нет.

— Ох ты, ох ты, — произнес Ян, чуть улыбаясь. В его глазах, рассматривающих девушку, залясали смешливые искры, в углах глаз залегли морщинки. — А вот это, кажется, настоящее… цепкая и целеустремленнная девушка. Охотница.

— Что, не нравится? — рыкнула Лилька, прекратив играть в наивную девочку. Ее злые слезы мгновенно высохли, она отерла мокрые щеки, прямо глянула в его глаза и Яну показалось, что она словно маску сняла — так разительна была перемена. — Всем подавай веселеньких и юных девочек, а умных сильных женщин вы терпеть не можете!

— Можем, — все так же улыбаясь одними глазами, ответил Ян. — Можем. Но ты не умна, Лиля.

— Что?! — выпалила Лиля, побагровев до корней волос. Казалось, от злости у нее даже глаза покраснели, белки налились кровью, выступили мелкие сеточки капилляров в уголках. — Я, по-твоему, еще и дура?! Нет, разумеется дура, если ты гуляешь налево и направо от меня, а мне…

— Я не гуляю, — перебил ее Ян, чувствуя закипающую ярость. — Я — не гуляю. А ты даже сейчас говоришь глупости, зачем-то разжигая скандал.

— Зачем-то?!

— Он ничего не изменит, Лиля.

— Ян! — рассерженное выражение лица девушки мгновенно сменилось умоляющим, испуганным и трогательным, и Ян лишь покаал головой: какова артистка! — Давай все забудем! Я забуду, Ян! Как будто не было измен. Никогда не вспомню. Правда. Давай начнем все сначала! Помнишь, как нам хорошо было? Ну ведь было же!

— Лиля! — уже раздраженно рыкнул Ян. — Давай обойдемся без этих трагедий! Не унижайся, не надо. Мне это совсем не нравится и не нужно.

— Ян! — взвизгнула Лиля, из ее глаз снова брызнули слезы, теперь — настоящие, горькие, отчаянные, и Яну стало стыдно и нестерпимо жаль девушку, которой он, несомненно, причинил боль. — Ты не понимаешь! Я же люблю тебя, сумасшедше, Ян! Я на все готова ради тебя, я все сделаю, а ты… ты же сам говорил, что хорошее надо ценить и беречь, так почему не ценишь?!

— Лиля, не унижайся. Не нужно.

Ян ушел на праздник один, оставив зареваную Лилю приводить в порядок лицо. Несмотря на непритную сцену и объяснения с девушкой, он вздохнул с облегчением — словно с плеч груз свалился. Предстоящий корпоратив теперь действительно интересовал его, хотелось расслабиться, отвлечься.

И увидеть Сашу, подсказала коварная память угодливо.

Пересекая холл, с каждым шагом приближаясь к ресторану, из которого слышалась музыка и многократно усиленный аппаратурой бубнеж ведущей, — Ян размышлял, отчего эта девушка так заинтересовала его. Ночей с женщинами в его жизни было много, но ни к одной после не тянуло так… настойчиво. Ян понимал, что отчасти его интерес к Саше подогревается любопытством — поняла ли она, что была с другим? Как вообще поведет себя, когда узнает? И узнает, с кем именно провела ночь? Почему-то ему хотелось увидеть в глазах Разноглазки потрясение и негодование, он словно наяву увидел как удивленно приподнимутся ее брови, как ротик выдохнет изумленное "что?.." и как девушка застынет, оглушенная этой новостью. От одной мысли о ее негодовании хотелось смеятья и Ян потирал нос, скрывая озорную улыбку.

За столиком, приготовленным для руководства, Яна уже поджидал безопасник. Без особого интереса посматривающий на небольшое подобие сцены, на которой разворачивалось какое-то действие из немудреной праздничной программы, он неторопливо закусывал салатами. Его рюмка с водкой была отполовинена — значит, праздновать он уже начал. Да и правильно, кого ждать.

— Наливай, — велел Ян, опусаясь рядом с ним на угодливо отодвинутый официантом стул. Безопасник скользнул взглядом по лицу шефа, отмечая его оживление, и молча выполнил просьбу Яна. — Ну, за новый год, Андрей Борисович?

Безопасник так же молча поднял рюмку, мужчины чокнулись и Ян выпил залпом, торопливо заел жгучий вкус водки кусочком сыра, чувствуя, как алкоголь жаром разливается по крови, принося с собой расслабленность. Наконец-то!

— А Лилия Сергеевна?.. — лаконично поинтересовался безопасник. Ян недовольно мотнул головой, словно муху назойливую отогнал.

— Позже будет, — ответил он, оглядывая полутемный зал, освещенный лишь разноцветными праздничными фонариками.

Коллеги сидели за столиками, жевали, смеялись, выпивали. Праздничный шум, состоявший из сливающихя в воздухе разговоров, смеха, звона столовых приборов, музыки и праздничной программы, действовал на всех одинаково — возбуждал, заставлял смеяться громче, флиртовать.

Рассматривая женщин, Ян невольно заметил, что настойчиво ищет взглядом именно Сашу. На многих девушках были карнавальные разноцветные маски — и тогда он, не рассмотрев лица, смотрел на украшения, поблескивающие на их шейках.

"Да бред какой-то, — подумал он, ощущая нетерпеливую дрожь в руках и свербящее чувство предвкушения, от которго сосало под ложечкой. — Не наденет. Не решится."

Внезапно сердце его екнуло и забилось вдвое быстрее. За одним из столиков, почти в углу, потонувшем в полумраке, он заметил темную фигурку; качнулись страусовые черные перья над неприкрытой частью личика… Яркой звездочкой сверкнула подвеска на груди, и Ян ощутил непонятное, совершенно неуместное ликование.