Саму же ее сталь щадила; смерть, словно издеваясь над Клэр, упорно обходила ее стороной, и ни одна сабля не посмела подарить девушке свой поцелуй. Погибнуть в бою — что может быть лучше? Выстрел, укол стали в сердце — и душа отлетает туда, где ей уготовано место. Но смерть издевалась, обходя Клэр стороной. Скалила свои искрошившиеся зубы, костлявыми пальцами пригребала к себе ее верных матросов, канониров, помощников — а ее оставляла на потом, отодвигала, заставляла страдать в мучительном ожидании.

А бояться было чего.

Каждый новый приступ был все сильнее и глубже, и после, отходя от боли и страха, Клер чувствовала, что тело ее становится все слабее, жизнь потихоньку, по капле утекала из него. И наступали тягостные раздумья — а дальше что?! Неподвижность? Немощь? Медленное мучительное угасание? Только не это! Клэр видела немало калек и больных, не способных двигаться. Они лежали под палящим солнцем, на любом базаре в любом портовом городе их было предостаточно. Рядом с ними ставили чашку, куда сердобольные люди кидали монетки на пропитание, и несчастный калека не мог даже защитить свои скудные заработки, если какой-нибудь вор, пробегая мимо, вздумает опустошить чашку, высыпав ее содержимое себе в карман.

Нет; такой доли себе Клэр не желала. Лучше смерть от сабли! Но…

— Капитан, — после очередного приступа Клэр отходила непривычно долго, силы не возвращались в ее тело, и ночь растянулась, казалось на целую вечность. Только к рассвету Клэр смогла двинуть рукой, со стоном попыталась сесть — и снова рухнула в промокшую от пота постель. Судовому врачу, единственно верному ей человеку, поднесшему ей укрепляющего питься, пришлось поддерживать ее голову, чтобы она могла попить. — Вам нужно что-то с этим делать. Не то…

Клэр сжала зубы, чтоб не разреветься, скрывая свой страх прикрыла лицо рукой, сделав вид, что отирает катящийся градом болезненный пот. Она знала, что будет с нею, если команда поймет, что капитан их больше не может защититься. Если неподвижность… если бессилие… те, кого она вчера вела в бой, завтра могут навалиться на нее толпой, как оголодавшие хищники, и тогда…

— Старая ведьма, что живет на одинокой скале, — произнес врач, твердо глядя в ее глаза, все еще затуманенные от перенесенной боли. — Она лечила того юродивого, что не мог даже ложку ко рту поднести. Сейчас он кузнец; и к тому же, он избавился от косоглазия.

Клэр помолчала, переваривая информацию.

— Иного способа нет, — сухо продолжал врач, расценив ее упрямое молчание как страх. — Может, она и не погубит вашу душу… может, все это сказки — про демонов, терзающих после смерти, — и бездна не так страшна, как о ней говорят?

— Она ужасна, — тихо ответила Клэр. — Ты просто не видел ее, а я заглядываю в ее голодные глаза постоянно.

— Жизнь может оказаться страшнее пустой бездны, — сурово сказал врач. — А люди страшнее демонов. Старуха берет совсем немного; золотой покажется ей роскошным даром. А если она вылечит вас, то и сундука золота не жалко!

Старая ведьма, к которой Клэр пришла тайком, ночью, словно ждала ее.

Потирая сухонькие ладони, она склонилась над варевом, булькающим в котелке над огнем, и с удовольствием принюхалась. Вопреки ожиданиям, там варился не яд и не жуткое зелье, а вкусная мясная похлебка, и в наваристый бульон ведьма кидала не волчьи ягоды, а красные помидоры и ароматные травы.

— Что, Клэр, — хихикая, произнесла старуха каркающим скрипучим голосом, недобро поглядывая на пиратку через плечо, — неужто даже тебе бывает страшно?

Ее седые брови неряшливыми клочками свисали над глазами невнятного цвета, и Клэр невольно передернула плечами.

— Не твое дело, старая шарлатанка, — огрызнулась она.

— Не мое? А что мое? — притворно удивилась старуха.

— Твое дело — меня вылечить, — твердо ответила Клэр, глядя в испещренное глубокими морщинами лицо старухи, коричневое, как кора дерева. — Остальное тебя не касается.

Старуха захихикала еще гаже, весело прищурив один глаз.

— А если я скажу, — ответила она, все так же потирая руки словно от сильного холода, — что ты и не больна вовсе?

— Не больна? — недоверчиво произнесла Клэр. — Да как ты можешь это знать, если даже не посмотрела на меня!

— А зачем мне смотреть на тебя, — небрежно ответила старуха. — Шляпа, ремни, жилет, штаны да пистолеты — что я, не видела таких, как ты? Думаешь, твоя судьба написана по подкладке твоего роскошного камзола из самого дорогого полотна, что можно сыскать на этом берегу? Или тиснением набита на кожу твоих сапог? Не-ет, — протянула ведьма, грозя Клэр своим крючковатым пальцем. — Твоя судьба идет за тобой по пятам, шагает твоими ногами, дышит твоим дыханием…