Они отошли к стене, Ийя взяла два бокала с вином, протянула один Айре.

— А почему не коньяк?

— Не хочу шокировать общество.

Айре фыркнул.

— Ну да. Главное — вовремя об этом вспомнить.

— Ну, есть вещи, с которыми всем просто придется смириться. Так что пусть начинают привыкать. — Ийя посмотрела куда-то в сторону и поджала губы. Айре проследил ее взгляд — высокий блондин в форме корнета шептал что-то на ушко девушке в нежно-сиреневом платье, поглядывая на них искоса. Он склонился к ней, поцеловал легонько кончики пальцев в белой перчатке. Ийя хлопнула себя веером по руке.

— Айре, только не обижайся, пожалуйста. Если не хочешь — все нормально.

— Что не хочу?

— Ты не мог бы поцеловать меня?

Айре поднял бровь.

— Ты хочешь, чтобы он ревновал?

— Я хочу, чтобы они видели, что мне плевать на эти взгляды исподтишка. Ну? Согласен?

Айре смотрел на нее в упор, чуть прищурившись. Не то чтобы он ей полностью поверил. Скорее всего, ревновала. Быть на балу с рабом, когда на тебя смотрит молодой интересный мужчина… Наверняка у них что-то было. Слишком уж пристально смотрел корнет, слишком злилась Ийя. Но она попросила — и Айре подумал, что это — единственный шанс. Пусть все не так, пусть неправильно — но по-другому уже не будет. Он провел рукой по ее щеке, отводя в сторону выбившийся локон, наклонился и прикоснулся губами к блестящему от розовой помады рту, задыхаясь от болезненной, неловкой нежности. Айре забыл о гостях, о блондине-корнете, сверлящем взглядом его спину. Остались только эти губы, мягкие, чуть сладковатые от помады, и горький, терпкий запах духов.

Ийя видела, как улыбается насмешливо Буа-Торни, и бесило ее это до невозможности. Этот насмешливый, снисходительный взгляд, заставлял ее вскидывать подбородок и улыбаться мертвой яростной улыбкой. Буа-Торни выглядел как человек, уверенный в том, что выиграл состязание. И самое паршивое: он был уверен, что она тоже так думает. Необходимость тут же, сейчас, немедленно доказать обратное сводила с ума. Мысль была простой и естественной, Ийя удивилась, как ей это раньше в голову не пришло. Она посмотрела на Айре, сглотнула — и решилась.

— Ты не мог бы поцеловать меня?

Айре бросил на Буа-Торни понимающий взгляд.

— Хочешь, чтобы он ревновал?

Нет, Ийя хотела не этого. Она хотела, чтобы и корнет, и каждый в этом зале понял: она ни о чем не жалеет и ничего не желает менять. Она с Айре не потому, что не нашла другого кавалера, а потому что хочет этого. Потому что ни секунды не сомневается и не стыдится. У нее не получилось бы это объяснить, да Айре наверняка бы и не поверил.

— Я хочу, чтобы они видели, что мне плевать на эти взгляды исподтишка. Ну? Согласен?

И Айре наклонился к ней. Ийя увидела, как меняется у него лицо, когда сползает с него вежливая, чуть насмешливая улыбка. Как пронзительная, больная нежность проступает сквозь привычное ровное дружелюбие — неприкрытая, бесстыдная в своей откровенности. Он погладил ее по щеке, вглядываясь, словно видел впервые — пристально, не мигая. А потом поцеловал. Айре целовал ее медленно, осторожно, все еще не подходя вплотную. Губы у него были нежные, с привкусом табачной пряной терпкости. Ийя выдохнула — и сделала последние полшага, закинула руки ему на шею. Приоткрыла рот, приглашая — и его язык скользнул внутрь, изучая, исследуя. Айре обнял ее, его рука гладила ее щеку, легко касалась волос. Они целовались, забыв обо всем вокруг, плыли в теплых ласковых волнах, ничего не видя и не слыша. Ийя почувствовала, как у нее подгибаются колени — и отстранилась, опираясь Айре на грудь. Он стоял, тяжело дыша, глядя на нее черными, пьяными глазами. Ийя поднялась на цыпочки, почти прижалась губами к его лицу.

— Поехали домой?

Айре облизал губы, сдул со лба выбившуюся прядь.

— Да. Поехали, — голос у него был низкий, бархатный. Ийя никогда раньше не замечала, что у него такой голос. Айре быстро пошел к дери, держа ее за руку, расталкивая танцующих плечами. Ийя семенила за ним, подхватив путающуюся в ногах юбку, мысленно проклиная себя за то, что не надела брюки. На них оглядывались, Ийя слышала шокированные вскрики дам и насмешливо-понимающий шепоток джентльменов.

В экипаже они сидели плечо к плечу, сцепив руки до боли, не глядя друг на друга. Улицы невыносимо медленно плыли мимо, словно сквозь густой кисель, и Ийе казалось, что они никогда не доедут. Но вот серое приземистое здание гостиницы вынырнуло из тумана, подсвеченного золотым светом фонарей, экипаж остановился — и Айре, выпрыгнув на тротуар, подхватил Ийю, и поставил на землю. На лестнице Ийя запнулась о юбку, чуть не упав, и Айре просто взял ее на руки. Он шел по лестнице, и Ийя слышала, как глухо колотится сердце в его груди. Она нашарила ключ, извернувшись, отперла замок. Айре толкнул дверь плечом, шагнул вперед и пинком ее захлопнул. Щелкнул язычок автоматического замка. Они остались в темноте.

Айре остановился, тяжело дыша Ийе в шею, зарылся лицом в волосы. Он шептал что-то — быстро, неразборчиво, прерывающимся хриплым голосом, и Ийя обняла его, целуя вслепую: виски, веки, лоб, приоткрытые горячие губы. Она зарылась пальцами в жесткие непослушные волосы, гладила лицо, шею, широкие напряженные плечи. Айре тряхнул головой, шумно выдохнул.

— Подожди. Пожалуйста, Ийя.

Она остановилась, всмотрелась в смутную тень, которая был его лицом.

— Что случилось? Ты не хочешь?

— Хочу. Я никогда ничего так не хотел. Только… пожалуйста, давай по другому.

— Давай. Как?

— Вот так.

Он поцеловал ее — нежно, почти невесомо, провел губами по щеке, легко скользнул по шее. Айре гладил ее, как бутон цветка, кончиками пальцев, и целовал, целовал, целовал.

— Вот так. Вот так, Ийя. Я никогда не был таким. Я не хочу — как с ними. Не так. По-другому. Нежно.

И она обмякла в его руках, откинулась на стену, отвечая на поцелуи, сердце колотилось в висках, в горле, в кончиках пальцев. Айре обнимал ее, гладил — его руки бродили по ее телу, ласкали, осторожно развязывая бантики, расцепляя застежки. Айре потянул платье вниз, отбросил в сторону, тяжелое, мертвое. Коснулся смутно белеющей кожи — пальцами, губами. Ийя взяла его за руку, потянула перчатку, потом другую. Айре замер — и она поцеловала ладони, ощупывая губами, пересчитывая шрамы и целуя каждый. Айре отнес ее к кровати, осторожно опустил, склонился, опершись на колено. Свет уличных фонарей блестел на обнаженной коже.