— Лёшка, ты живой? — к нам, наконец, подошёл и сам «создатель спецэффектов».

— Живой. Сам как?

— Лучше всех! — Император, улыбаясь, потянулся. — Силы — море! Не знаю, куда девать!

— Я же предупреждал…

— Помню. — кивнул он. — Не переживай, буду терпеть. Ну, что стоим? Пойдёмте уже. И вообще, где мать? — он посмотрел на младшего сына.

— Унёс, от греха подальше. — хмыкнул тот. — Вместе с Дворцовыми нас ждёт. Ты, батя, нас всех тут напугал… Чуть беседку не разломал. Надо было вам с Алексеем дальше по полигону уходить.

— Моя вина. — признал я.

— Ты-то тут причём? — нахмурился дед, и на ходу принялся описывать присутствующим свои ощущения, постоянно поглядывая на князя Пожарского, который подтверждающе кивал головой.

Остальные Романовы с огромным интересом слушали Главу Рода, бросая на меня задумчивые взгляды. Так, незаметно, мы оказались у целой беседки, порядок в которой уже наводили Дворцовые. Тут к деду на шею кинулась бабка:

— Ты чего, Колька, такое устроил на старости лет? — запричитала она. — Напугал меня, ирод! С тобой всё в порядке?

— Со мной всё в порядке, Машенька! — Император начал гладить жену по голове.

— Точно?

— Точно.

Императрица, наконец, расцепила руки и повернулась к младшему сыну и укоризненно спросила:

— Коляшка, а как-нибудь поаккуратнее меня хватать можно было? У меня же синяки надолго останутся!

— Прости, мама. — Великий князь сделал вид, что сожалеет. Ни о каких синяках и речи быть не могло, бабка явно была в доспехе. — Ситуация просто такая была… На автомате действовал…

— На автомате он действовал! — фыркнула Императрица. — Не должно быть таких ситуаций! — припечатала она, повернувшись в мою сторону. — Думать же надо! Могли бы и подальше отойти. Я не для этого столько лет парком занималась, чтобы всякие тут мне икебану портили…

Алексей, только спокойней! Но терпеть безнаказанно такое, да ещё и в присутствии родичей… Гнева-то и надо всего чуть-чуть…

Романовы и князь Пожарский так и не поняли, что заставило Марию Фёдоровну резко притихнуть, — то ли рык Императора: «Замолчи, Маша!», то ли вполне осязаемая угроза, которой буквально на физическом уровне повеяло от Алексея. Императрица же побледнела и быстро сделала от молодого человека несколько шагов назад. К ней бросился младший сын, и закрыл собой.

— Алексей, прекращай! — опять рявкнул Император с перекошенным лицом, но теперь уже на внука, схватив последнего за шею.

Алексей и не подумал сопротивляться, продолжая спокойно стоять с опущенными руками, но ощущения угрозы постепенно исчезло.

— Государь, — улыбнулся он, — я тебя предупреждал… А ещё я почему-то думал, что в нашем Роду с воспитанием, в том числе и женщин, дела обстоят неплохо. Извини, ошибался.

Император отпустил шею внука и сплюнул.

— Я, пожалуй, поеду… — так же спокойно и с улыбкой продолжил Алексей. — Устал очень. Инструкции, Государь, те же — с применением силы надо повременить. Физическая активность только приветствуется. Завтра после учёбы заеду. Договорились?

— Жду. — буркнул Император.

— Господа! — кивнул молодой человек и направился к стоянке гольф-мобилей.

Только когда Алексей удалился на достаточное расстояние, только тогда из-за спины сына выглянула бледная Мария Фёдоровна и заявила полуистеричным тоном:

— Коля, ты это всё оставишь вот так? Надо наказать наглого щенка!

— Щенок прав, Машенька. — криво улыбнулся Император. — С воспитанием у нас в Роду в последнее время действительно серьёзные проблемы. Ты куда лезешь, мать? — рявкнул он. — Парка ей жалко стало. Я тебя предупреждал, чтоб ты к внуку не цеплялась?

— Предупреждал. — донеслось из-за спины Николая.

— Так в чём дело?

— Он тебя чуть не убил! Такое не прощают!

— Опять двадцать пять! — выдохнул Император. — Надоело! — он раздраженно махнул рукой и пошел в сторону дворца.

Все, кроме младшего сына, направились за ним, а Николай принялся утешать мать, из глаз которой от обиды и непонимания царственным мужем её мотивов текли слёзы.

До особняка мы с Прохором добирались так и не сказав друг другу ни слова, и только зайдя в дом, воспитатель решил спросить:

— С Государем всё прошло нормально?

— С ним-то да. А вот я очень устал.

— Отдыхай. — кивнул он. — Если понадоблюсь, буду у себя.

— Хорошо.

Добравшись до своих покоев, прямо в одежде завалился на кровать и попытался заснуть. Но сон всё никак не шел, зато лезли разные мысли, главная из которых была: «Почему я так спокойно стал реагировать на провокации Романовых?»

Неужели, начинаю привыкать? Да и родственнички мои, по ходу, тоже к моим «выступлениям» стали относиться гораздо толерантнее… Притирка к друг другу идёт? И когда она закончится? Ладно, хоть жить отдельно позволяют, иначе бы я уже давно в Кремле от них от всех повесился. А что теперь будет на Совете Рода? После моего сегодняшнего гнева? Мне так просто это точно с рук не спустят, к гадалке не ходи… Но бабке всё же зубы показать было необходимо, не бить же её за поганый язык в самом-то деле? А так в следующий раз карга старая думать будет, что своим помелом можно мести, а что нет. Ладно, разберёмся…