– Игра, - с улыбкой закончил Дорн. – И ты совершенно права. Филипп очень любит эту маску добрячка-простачка, рубахи-парня и клоуна. Мало кто знает, какой он на самом деле.

– А вы знаете?

– Как тебе сказать, - мастер задумчиво пожевал губами. – Я видел, как этот кудрявый улыбчивый человечек хладнокровно сравнял с землей деревню, в которой все жители были заражены волчьей кровянкой, то есть, по сути, были вурдалаками. Еще я видел, как он почти сутки без перерыва удерживал в питающем коконе новорожденного младенца, которого кто-то бросил зимой в лесу на съедение нечисти. Филипп, кстати, потом этого младенца усыновил. Мы с Ротеном дружим давно, много лет вместе работали. И я могу тебе уверенно сказать, Лорелея, что он какой угодно, но только не такой, каким хочет казаться.

– Но почему? – удивилась я. – Для чего это нужно? Разве не лучше оставаться таким, какой ты есть?

– Суть свою изменить все равно не получится, - пожал плечами чародей. – А играем мы всегда. Обрати внимание, с друзьями мы одни, с родными – другие, с учителями или начальниками – третьи. И это все мы – все это разные стороны одной и той же личности. Просто, Лея, в какой-то момент одна из таких сторон становится наиболее комфортной. По каким-то определенным причинам. Филиппу вот удобно, когда его не воспринимают всерьез. Кому-то еще удобно, чтобы о нем все думали, как о злобном неприятном типе. И ведь это касается не только чародеев, многие люди ведут себя именно так. Выбирают определенную роль и играют.

– И вы?

– И я. Мне последние двадцать лет было удобно считаться холодным высокомерным сухарем. С таким человеком люди обычно стараются общаться как можно реже, а мне как раз это и было нужно. Впрочем, я тебе об этом уже рассказывал.

– Но ведь вы не высокомерный сухарь, - сказала я. – Значит, сейчас вы не играете?

Он снова посмотрел на так, что моя спина покрылась мурашками и тихо сказал:

– Сейчас – нет.

***

Следующий день прошел мимо меня. Я, конечно, и провела прием, и сварила в лаборатории мастера какой-то эликсир, и даже сделала на своей половине дома генеральную уборку. При всем при этом мысли мои были далеко-далеко – в Синерии на праздновании годовщины ИОМ.

Не то чтобы я особенно волновалась перед предстоящим выходом в свет – с манерами у меня вроде бы все в порядке, да и обсудить с именитыми магами, если кто-то из них решит до меня снизойти, тоже что-нибудь да смогу - спасибо Дорну и моей стажировке. Меня больше волновал внешний вид. То, что мастер сказал про придирчивых спутниц его коллег по цеху, меня всерьез обеспокоило. Дорогущих нарядов у меня нет, из украшений практически одна только бижутерия. И пусть я нравлюсь наставнику, как он изволил давеча сказать, в любом наряде, только очень уж не хотелось ударить на вечеринке лицом в грязь и опозорить своего мастера. В какой-то момент я представила, как столичные сплетники рассказывают друг другу, что Эрик Дорн явился на праздник общества магов в компании никому не известной замухрыжки, и от этого мне ощутимо поплохело.

Впрочем, тщательная проверка содержимого платяного шкафа и его скрытых резервов показала, что волноваться рано – сначала я извлекла на белый свет свое выпускное платье, а потом еще одно, совсем забытое. Куплено оно было, что называется сдуру, во время одной из самых первых моих вылазок в большой мир, когда Дорн еще общался со мной, как с мебелью. После примерки этого наряда, по поводу своего внешнего вида я больше не переживала.

– Я смотрю, ты вся в предвкушении праздника, - сказал мне наставник, когда мы вечером пили на моей веранде чай.

Я улыбнулась и кивнула.

– Послушай, - вдруг напрягся волшебник, – может быть, тебе нужно посетить какой-нибудь магазин? Я снова заработался и забыл, что мы живем в глуши. Если тебе нужно платье или еще что-то, можно завтра или даже прямо сейчас пойти и купить.

– Ничего не нужно, мастер, - уверила я его, тронутая такой милой заботой. – У меня все есть.

Он улыбнулся, а мне внезапно очень захотелось, чтобы мой завтрашний наряд ему понравился. Вернее, не сам наряд, а я в нем. Чтобы он снова посмотрел на меня тем же обжигающим волнующим взглядом. Я вдруг поняла, что наряжаться буду не для каких-то там незнакомых волшебников, а для одного конкретного.

Поэтому на следующий день постаралась от души. Мои рыжие непослушные кудри легли аккуратными локонами, легкий макияж получился удачным, а новое темно-синее уходящее в фиолетовый цвет платье до середины колена, сидело, как влитое. Из обуви я выбрала нежные черные босоножки на тонком невысоком каблучке, а из украшений - браслет из темно-фиолетовых полудрагоценных карваритов.

Когда, перед выходом, я посмотрела на себя в зеркало, то осталась увиденным довольна.

И своего достигла тоже - мастеру мой праздничный образ тоже понравился.

Дорн ждал меня в подвале возле рамки телепорта. Когда я появилась на лестнице, его глаза вспыхнули, а взгляд стал таким жадным и цепким, что в первый момент вместе с чисто женским чувством триумфа я испытала некоторое смущение. Сам чародей был одет в темно-синий костюм, практически под цвет моего платья, и белоснежную рубашку. Элегантен и безупречен, как и всегда.

Дорн молча смотрел, как я спускаюсь с лестницы, потом подошел и протянул руку, а когда я вложила в нее свою ладошку, наклонился и нежно поцеловал мои пальцы.