— Если потребуется, — раздался крик Волчонка, полный вызова.

— А убить?!

В этот раз ответом была тишина.

— Молчат, — разочарованно протянул Шамал, — Ты бы им рассказал, что сильный пожирает слабого и если они останутся такими слабаками, то их рядом с тобой ждёт только одно — смерть.

— Ты ошибаешься. — спокойно ответил я.

— В чём же, Клоз? Этим миром правит сила. Тот, кто силён, всегда будет пожирать слабых.

— В этом и ошибаешься, — всё так же спокойно ответил я, — Сильному — если он по-настоящему сильный, нет смысла пожирать слабых. Зачем? Чтобы самоутвердиться? Ведь ты этого желаешь? Почувствовать себя хоть кем-то? Перестать быть тупым и кровожадным клинком своего рода, у которого нет права на свою жизнь? — от этих слов Степан дёрнулся, — Вся твоя философия и философия твоего рода — гнилая. Слабых жрут только слабые, просто другого калибра. Но это никогда не сделает их сильными. Если ты силён — твой удел — это ещё более сильные. Будь ты чуть умнее, то понял бы, что речь не только про сражения. Далеко не про них.

— Складно говоришь, Клоз. Хочешь сказать, что ты по-настоящему сильный?

— Нет, не хочу. О моей силе на текущем этапе больше всего говорят мои враги. Как мёртвые, так и живые.

— Так в этом твой успех? — прищурился он, — В том, что у тебя сильные противники? А знаешь, в этом что-то есть. Тогда мне остается надеяться, что ты станешь ещё сильнее, Клоз. Станешь по-настоящему достойным врагом и дорога сведёт нас ещё раз вместе.

— Бойся своих желаний, Шамал.

Степан ещё какое-то время внимательно смотрел на меня. Он не шевелился, его лицо застыло. Потом отмер, кивнул, развернулся и ушёл. Я же выдохнул.

— Кто это был? — вывел меня из задумчивости вопрос, что раздался из-за спины.

— Мой враг, — повернулся я к ребятам, — А ответьте мне, какого хрена вы замерли здесь? — тихо сказал я. — Походу, пришло время нам с вами изучить правильное отношение к командам учителя.

Ребята переглянулись и, кажется, я услышал чей-то стон, полный обречённости.

На следующий день, будто здесь мёдом намазано, когда я тренировался с Эрминией, в зал вошла… тадам… Мария Орлова. Та самая девчонка, что чуть не стала одержимой и которую я по воле случая спас. До сих пор не уверен, что это было правильным решением. Знай я то, что знаю сейчас — и кто знает, какое бы решение принял. Если бы тогда ушёл, то одержимая набрала бы силу, после чего разнесла квартал Орловых, да и их силы знатно бы покрошила. А ведь я мог бы этому поспособствовать и развязать партизанскую войну.

Но это я сейчас так думаю. А тогда была совсем другая ситуация и понимание, так что… Что сделано, то сделано. Это привело к временному перемирию, поэтому грех жаловаться.

Девушка открыла дверь (надо засов повесить, а то запарили шастать), вошла внутрь, неуверенно оглянулась и заметила меня. От чего смущения только добавилось.

— Эдвард, — спросила Эрминия, что стояла рядом, — Это что ещё за девица?

— Кровница, — вздохнул я, — Мария Орлова. Соседка.

— Оу, — только и протянула лучница.

— Ага. Оу.

Я вышел вперед и направился к гостье, думая, какого лешего она тут забыла.

— Эдвард! — воскликнула она.

— Мария, — кивнул я. — Ты что здесь делаешь?

— Ну… я… — замялась она ещё больше.

Так… За дверью в зал ждёт всего пару человек. Сверхи, но сидят в машине и резких движений не делают. Боевого отряда, что окружает зал тоже не чувствую.

— В который раз удивляюсь, как тебя родители ко мне отпускают.

— Я договорилась! — воскликнул этот наивный ангелочек.

— Даже так? На что?

— Ну… Отец разрешил, чтобы я пришла к тебе.

— Зачем? — только и спросил я, пытаясь представить, как можно было договориться на такое.

— Хочу заниматься у тебя! — вывалила она.

— Ты… что хочешь? — не поверил я своим ушам.

— Заниматься… Вместе… Ты ведь занимаешься с Амалией, — опустила она глаза и покраснела, но в последних её словах мелькнуло эхо раздражения.

— Эм, Мария… А ты точно понимаешь всю ситуацию?

— То, что наши рода воюют? Да…

— Как-то неубедительно прозвучало, — покачал я головой, — Давай уточню. Ты в курсе, что твои родичи убили всех моих близких людей? Родителей, маленькую сестру. Всех. Меня бы тоже убили, но я чудом выжил. Ты понимаешь это? — мой голос невольно наполнился металлом.

— Эдвард… — а вот её голос дрожал.

— Видимо не понимаешь. — покачал я головой, — Наше перемирие действует до моего совершеннолетия. А потом должен остаться кто-то один. Либо я уничтожу твой род, всех твоих близких — либо они меня. Это ты тоже не понимаешь?

— Но Эдвард! — с жаром воскликнула она, — Разве это никак нельзя исправить? — и столько мольбы было в её голосе, что я опешил.

— Ты что, дура? — сказал я резко, — Что исправить собираешься? Воскресишь мою семью? Вернёшься назад во времени и убедишь своих не начинать войну?

— Но ведь твоя семья угрожала…

— Да ты что? — яд так и сочился из меня, — А ты в курсе, что твой род давил мой, последние десять лет? Так чего удивляться, что последовали ответные шаги? Не мои начали эту войну. Но я её закончу. Так что уходи, Мария. Мой тебе совет — когда всё начнётся — уезжай. Беги из города и начни новую жизнь.