Выпивать – выпивал, но пьяным сильно я его не видел и тем более, чтобы он где-то валялся.

Последние годы он не работал, так как на заготовке леса повредил ногу при трелёвке, нога попала между лесин – открытый перелом. Долго лечился и в итоге хромота и инвалидность, которую он так и не оформил.

Тётя, пока с ним жила, помогала, и мать Аркадина ещё жива была, пенсию получала, а потом тётка уехала к сестре в Камень и в скорости мать его умерла. Остались они вдвоём с сыном Женькой. В армию Женька не попал и потом женился, жил отдельно.

Николай какое-то время ещё в лесхозе подрабатывал по мелочи, а в основном оттуда к нему приходили ребята выпить, закусить. И в итоге под пьяную лавочку остался без жилья. Как там было не знаю, но наехали на него, что он якобы изнасиловал какую-то девку, и он подписал квартиру на неё.

В этом деле постарался один персонаж. Он не то смотрящий или как бы в авторитете. Есть тут такой. Вот с его подачи и состряпали дело, без суда конечно. Какой тут суд? Николай и протрезветь не успел, как остался без квартиры. Женька, сын, его не принял, он начал бомжевать.

Я его как-то встретил и говорю: брось выпивать, найди какую-нибудь женщину и живи. Ты много чего умеешь делать. Да, он нашёл, жил, но не долго, толи выпивать начал, толи что. Выгнала она его и, в общем, он на воротах у неё повесился. Такая вот невесёлая история.

Женька, сын, сейчас в Новосибирске, говорят, поднялся там. Живёт не хило. А когда я с Николаем ранее разговаривал, он говорил, что у него есть сын, но кто и где я не допытывался. Может речь о вас, может ещё о ком и как вроде тот сын тоже Женька. Как-то вот так.

22.12.2016 года.»

Было отцу 59 лет. 20.12.1944 г. – 25.03.2004 г.

В 1975 году дедушка отвёл меня с огромным букетом гладиолусов в 1-й класс. И хотя основная масса детей шли с мамами и папами, а меня вёл в школу дед с полной грудью боевых наград, и я был очень горд и счастлив. Я очень хорошо помню, как всем говорил, что мой дедушка герой!

У дедушки помимо трех- и однокомнатной квартир был ещё домик в деревне Калманка, что в тридцати километрах от Барнаула.

Каждый год дедушка Саша и бабушка Вера забирали меня в эту деревеньку на всё лето.

Дедушка в деревне держал пчёл, у него было около двадцати ульев, и мёда всегда было в избытке, но я любил не мёд, а соты. Дед был заядлый рыбак, и нет-нет, но по ночам уходил на реку под названием Пивоварка и ставил сети, а через сутки, ближе к закату солнца, уходил за уловом. Иногда и меня брал с собой, чему я, безусловно, был безумно рад.

Река Пивоварка – приток реки Обь

В сетях было столько рыбы, что когда мы её с дедушкой вытаскивали и складывали, то огромные лещи сверкали под лунным светом своей золотистой чешуёй, закрывая наполовину дно шестиметровой лодки.

Когда мы с дедушкой и с богатым уловом рыбы возвращались домой, баба Вера встречала нас на берегу, помогала разгружать нам лодку и сразу вела в баню, которая стояла уже натопленная тут же, на берегу реки.

Пока мы с дедом мылись, смывая с себя рыбью чешую, бабушка уже пожарит свежепойманного леща или карасика, и так, как жарила рыбу моя бабушка, больше не жарил никто.

Такие рыбалки у деда были на протяжении всего лета, рыбы было много, и дед её сушил и вялил, а потом всю зиму угощал друзей и родственников, которые с удовольствием под пивко уплетая рыбку, вспоминали деда Сашу добрыми словами, да и сам дедушка был не против кружечки холодненького пивка, но я никогда не видел его пьяным.

Бабушка варила варение из ягод, которые росли в огороде, а это и малина, и смородина, и крыжовник, и клубника, но моё любимое было из лесных ягод – земляничное, и бабушка это знала и поэтому мы с ней ходили в лес и собирали землянику, но это было не сложно, ягоды было очень много.

Можно было на полянке в три сотки с лёгкостью в течении часа набрать целую корзину, а то и не одну, и мы вдвоём с бабушкой замечательно и с удовольствием с этим справлялись. А потом баба Вера на зиму делала специально для меня несколько пол-литровых баночек вкуснейшего земляничного варенья.

Но в 1976 году дедушка умер. Фронтовые раны дали о себе знать. 11 осколков дедушка носил в своём израненном теле и в возрасте 68 лет он ушёл к праотцам, оставив о себе неизгладимый след и незабываемые впечатления в моей памяти.