Взгляд Дин-Одела скользил по Перворожденной: от кончиков сапог из мягкой кожи до высокого чистого лба, по которому проходил плетеный кожаный ремешок, сменивший венец власти лиори. Конечно, на ней сейчас была мужская одежда. Удобные полотняные штаны, заправленные в сапоги, рубаха, поверх которой были надеты легкие доспехи из плотной кожи. Нарукавники защищали руки до локтей, на поясе меч – еще один подарок отца. Рукоятью ему служила фигурка варлаха, замершего в прыжке с оскаленной пастью. Глаза зверя сверкали «ледяными камнями», напоминавшими глаза лиора и его дочери. Заговоренный меч – лучшее, что любящий отец мог подарить Альвии…

Волосы лиори были заплетены в косу и туго скручены на затылке. Она менее всего напоминала женщину и… была ею до мозга костей. От нее исходило мрачноватое очарование, оно пробирало до костей, будоражило кровь, будило нечто животное, первозданное… В это мгновение Райверн до конца осознал всю силу притягательности нынешней Альвии. Воздух, вдруг ставший вязким, с трудом протолкнулся в пересохшее горло высокородного, и мужчина тяжело сглотнул. Взгляд его остановился на губах Перворожденной, и воображение нарисовало жаркую картину, слишком неуместную здесь и сейчас.

– Что привело тебя сюда, Райв?

Риор с трудом вернулся в реальность, заставил себя оторвать взгляд от губ лиори, посмотрел ей в глаза и тут же ощутил волну ледяной воды, накрывшую его с головой. Альвия смотрела на высокородного с нескрываемой издевкой, похоже, она прекрасно понимала, о чем он сейчас думает. Быть может, это только казалось Райверну, но он вдруг почувствовал себя мальчишкой, которого застали у женской умывальни, когда он подглядывал в щелку приоткрытой двери. Стыд и гнев опалили лицо мужчины неприятным жаром. Он ответил надменным взглядом, пряча свое смятение за вызовом.

– Ты оглох, Райв? Что привело тебя сюда?

– Твари Архона, – глухо выругался риор себе под нос.

– Что ты там бормочешь, риор? Или твоя сила иссякла, и голос стал подобен мышиному шороху? – насмешливо спросила Перворожденная.

– Зря лиори недооценивает силу обычной мыши, – заставил себя усмехнуться Дин-Одел. – Эти зверьки способны рушить стены замков. Они лишают сна и провианта.

– Ты прав, риор, мыши способны выгрызать дыры в стенах и… душах, – глаза Перворожденной сверкнули злостью и вновь затянулись ледяной коркой.

– Души грызет ненависть, – чуть севшим голосом ответил Райверн.

– О, нет, Райв, ты не прав, – мрачно усмехнулась Альвия. – Ненависть дает цель, неудовлетворенная ненависть сжигает душу до пепла. Ненависть – это сушь в горле, это дикая жажда, риор. Моя жажда стала невыносимой, я задыхаюсь от потребности сделать хотя бы глоток живительной мести…

Альвия остановилась, замер и Дин-Одел, не понимая, что задумала лиори. Молчание затягивалось, и тишина, разлившаяся над ареной, стала угрожающей.

– Я вызываю тебя на поединок, Райверн Без Рода, – наконец, произнесла Перворожденная.

Ну, вот она и низвела его из потомков высокого рода до простолюдина… Впрочем, нет, даже у простолюдина есть имя его отца, лиори отобрала у беглеца и это, превратила в Райверна Ничто. И жгучий протест поднялся в кровоточащей душе мужчины, разом уничтожая оторопь от неожиданной встречи. Риор вздернул подбородок, взгляд его стал непроницаемым, и на устах появилась вежливая улыбка.

– Если лиори угодно сразиться со мной в стрельбе из лука по мишеням, я готов принять вызов. В ином же случае, кем бы ни сочла меня госпожа земель Эли-Борга, я буду вынужден отказаться. Поднимать оружие против Перворожденной я не буду.

– Откажешься? – изломила тонкую бровь Альвия.

– Откажусь, лиори, – склонил голову Дин-Одел.

– Сбежишь подобно трусливой шавке?

– Как вам будет угодно, Перворожденная. Мне нет нужды кому-то доказывать свое мастерство и отвагу. Я давно не юнец, и пустые оскорбления не горячат мою кровь.

Тон Райверн был ровным и спокойным, не горячилась и Альвия. Лишь отстраненное любопытство читалось в ее глазах, и что на самом деле творилось у нее на душе, угадать было невозможно. Лиори приблизилась вплотную к изгнаннику, около минуты изучала его непроницаемым взглядом чуть суженных глаз. Он не отвел взора, только загнал поглубже вновь всколыхнувшееся волнение от ее близости. Перворожденная ухватила риора за подбородок и вынудила его склонить голову. Теперь их лица были настолько близко, что Райверн чувствовал теплое дыхание Альвии, он даже мог бы поцеловать ее, но подобное безрассудное желание решительно отогнал, не желая осложнять и без того накаленную обстановку.

– Послушай меня, Райв, – негромко произнесла Альвия, почти касаясь мужских губ своими губами, – у тебя нет права отказывать мне. Это моя земля, моя власть, и она неоспорима даже для послов. Ты услышал меня?

– Да, лиори, – ответил Дин-Одел. Он спрятал руки за спину, чтобы не поддаться искушению и не дотронуться до повелительницы Эли-Борга.

– Сейчас ты возьмешь меч и встанешь против меня.

– Я не хочу причинять вам зло, лиори.

– Ты его уже причинил, Райв, и это зло проросло в моей душе нескончаемой болью, – Перворожденная резко оттолкнула от себя мужчину и выкрикнула: – Принесите мечи! – После вновь посмотрела на риора и закончила: – Деревянные.