Мне вообще повезло, и я многим обязан творческим подсказкам Дмитрия Сергеевича. Однажды, услышав от меня рассказ о плачевном состоянии бывшей усадьбы М.А. Ганнибал в подмосковном сельце Захарове, где в детские годы бывал Пушкин, Лихачев разволновался и посоветовал срочно запечатлеть для потомков все, что осталось, «пока окончательно не разрушили». Так вышел в свет набор слайдов «Пушкинское Захарово» с моей сопроводительной брошюрой 1 .

А в Париже, совершенно независимо от этого замысла, профессор Е.Г. Эткинд работал над материалами по теме «Пушкинская Франция». Мы говорили с ним об этом труде в Милане, у нашего общего друга Ю.А. Добровольской. К сожалению, Ефим Григорьевич не успел свою книгу закончить. Но замысел этот все же получил свое воплощение – в издательстве «Алетейя» вышла прекрасная книга известного пушкиниста Ларисы Ильиничны Вольперт «Пушкинская Франция» (СПб., 2007, 576 с.)

За полтора десятилетия, прошедшие после выхода в свет моих очерков «Роман о царском арапе», отечественная пушкинистика, освободившись от идеологических пут, шагнула далеко, в том числе и в познании биографии поэта и его родословной. Российскому читателю стали доступны не только оригинальные работы Владимира Набокова и других представителей русского зарубежья, но и новые открытия последних лет, в том числе пришедшие из Африки, с родины пушкинского прадеда.

Библиография «ганнибалиады» сегодня уже насчитывает сотню названий, многие из них читатель встретит на страницах предлагаемой книги. Назову здесь с благодарностью лишь некоторых авторов, из трудов которых мы сумели узнать о пушкинском предке то, что не успел для себя выяснить сам поэт: В. Набоков, В. Ходасевич, Б. Модзалевский, М. Вегнер, Н. Лернер, М.Лонгинов, М.Хмыров, Д.Анучин, С. Опатович, Д. Благой, И. Файнберг, С. Фомичев, Н.Эйдельман, В. Листов, М. Сергеев, Г. Леец, Н. Телетова, В. Старк, А. Бессонова и, наконец, камерунский ученый Д. Гнамманку.

Хочу с признательностью вспомнить здесь моего трагически погибшего друга Сергея Дубова, журналиста и книголюба, первого издателя этих очерков.

Habent sua fata libelli – Пушкин любил этот ставший поговоркой стих римского писателя Теренциана Мавра – «книги имеют свою судьбу».

Но что такое судьба книги? Это история ее замысла и рождения, ее написания, публикации, это ее путь к читателю, ее путешествие во времени. Судьбы писателя и книги тесно связаны. В книге отражается личность и жизнь писателя, а сама эта жизнь во многом зависит от судьбы книги – детища писателя. Поэтому часто судьба книги становится судьбой писателя – в глазах современников и в представлении потомков.

Судьба книги – это не просто ее издательская, типографская история. Книги имеют еще и общественные, читательские судьбы» историю своего восприятия.

Судьба книги – это судьбы ее героев, они «прорастают» – в других книгах. Это не только цензурные перипетии, иллюстрации, инсценировки и экранизации. Это и отражение книги, пусть даже неоконченной или при жизни автора неопубликованной, на судьбе писателя. Незавершенный – не значит несовершенный. Оказывается, и незавершенные книги имеют свою судьбу. Счастливую или несчастную? Несчастную – потому что им не повезло, они остались недописанными, брошенными созданиями. Это книги-«сироты», иногда даже книги-«подкидыши». Счастливую, прежде всего, потому что они остаются вечной загадкой, годами, иногда веками додумываются, мысленно завершаются читателями.

Счастливую – еще и потому что с годами многие из них возвратились к жизни, нашли дорогу к читателю. Рассыпанные в рукописных листах, запертые в письменном столе автора, они излучают невидимую энергию, множеством ярких искр разбрасываются драгоценными вкраплениями по разным книгам писателя, отражаются в книгах других авторов.

Вот почему разговор о судьбе незавершенной книги вполне правомерен, когда речь идет о шедевре, оказавшем громадное влияние на судьбы русской исторической прозы, отечественной литературы в целом.

Мы говорим о судьбе книги и подразумеваем ее роль в творческой эволюции писателя. Это совершенно оправданный и даже необходимый разговор, когда речь идет об одном из самых заветных, задушевных творений гения.

Пушкин торопился, как будто знал, чувствовал, что мало времени ему отпущено судьбой. И мы давно уже не разделяем его произведения на законченные и незавершенные. И не перестаем удивляться этим последним – сколько законченности в их незавершенности!

Роман о царском арапе так и остался «недостроенным замком» пушкинской фантазии. Мы мысленно пройдемся по его этажам, по старинным залам, спустимся в подвалы и заглянем в каморки, поднимемся на башни. С их высоты открываются захватывающие дали…

В один из февральских дней 1974 года наш маленький автомобильный «караван» медленно продвигался все дальше и дальше на север Эфиопии. Судя по карте, мы уже пересекли пятнадцатую параллель, и, стало быть, еле заметный ручей под мостом, – река Мареб. Остановились у большой акации на развилке дорог. Было тихо, солнце клонилось к закату, тени стали длиннее, и высокие горы на горизонте покрылись легкой дымкой. Позади осталась бывшая эфиопская столица Гондар, с круглыми башнями средневекового замка императоров из династии Фасилидэсов. Здесь, на границе с Эритреей, воздух тоже, казалось, был пропитан не пылью, а самой историей.

Не по этим ли камням пятнадцать столетий назад брели под крики погонщиков вереницы рабов – строителей дворцов и загадочных стел древнего Аксумского царства? А в конце XIX века где-то совсем рядом, за тем холмом, грохотала великая битва: в 1896 году вооруженные лишь стрелами и кремневыми ружьями войска эфиопского негуса Менелика II наголову разбили при Адуа мощную армию итальянских завоевателей… За двести лет до славной битвы по этой же дороге от селения Лого вдоль берега мелководного и мутного Мареба турецкие янычары гнали в рабство горстку эфиопских детей – «аманатов», заложников. Гнали до самого Красного моря, в беломазаный и глинобитный портовый город Массауа, город мечетей и соляных копей. Среди мальчишек мог быть маленький Абреха, младший сын Бахар Негаша, правителя приморской провинции Абиссинии… Здесь начинался долгий и дальний путь по дорогам мира, который предстояло пройти одному из выдающихся африканцев XVIII века, будущему сподвижнику Петра I и главному «фортификатору» России генералу Абраму Петровичу Ганнибалу – прадеду Александра Сергеевича Пушкина. Здесь разыгрались первые сцены великой драмы его жизни.