Бо еще никогда так далеко один не ходил. На работу их возили везде, по всему гарнизону, похожему на небольшой город, но чтоб сам... Вещсклады находились рядом с продскладами, но продсклады занимали большую территорию, и там было несколько крупных строений, а вещсклады - всего несколько палаток, обнесенных колючей проволокой. И ходил часовой.

– Зем, - обратился Бо к часовому через колючку. Часовой не торопясь подошел. Бо старался говорить бойко, не выдавая волнения, не часто ему приходилось знакомиться с земляками: Зем, у меня здесь земляк должен быть из Бзыньска...
– Ну, есть, - Зем, а не можешь его позвать?

Часовой неторопливо пошел звать. Не впервые ему приходилось этим заниматься. Бо охватило радостное волнение. Сейчас он увидит своего земляка.

Из палатки вышел складный паренек и подошел с той стороны к колючей проволоке: Привет, - Привет, - Ты из Бзыньска? Я тоже... Как передразнивал его Гулявский, так и знакомился Бо с земляком. А откуда из Бзыньска?
– С Петроградской, - Да-а? Я там жил. И потекли знакомые места: Кировский, Пушкарская, рынок, зоопарк. Припоминание длилось недолго. Помявшись, Бо перешел к главному: Зем, а не можешь сапожки достать? А то нам неизвестно когда привезут... Земляк не удивился просьбе: Какой у тебя размер? Завтра, нет, послезавтра прапорщик уедет... И зема, приходи, когда стемнеет, а то если увидят...

Обратно Бо шел как на крыльях. Во-первых, познакомился с земляком. Земляк оказался еще ближе, чем он думал, из одного района. И хороший.

И еще Бо радовался, что Гулявский теперь не будет его высмеивать. И у него теперь есть земляк. И он теперь может влезть на продсклады и набрать там тушенки со сгущенкой. И на вещсклады сходить, и достать там сапожки. Вот скоро уйдут Юра, Вася, Савик, тогда заживем.

До казармы Бо добрался благополучно до вечерней поверки. Поверка у них обычно не проводилась. Они жили вместе со строительной ротой. Те строились на поверку, а они нет. Когда старшина возмущался, они говорили: а у нас уже была. Только когда приходил взводный, нехотя строились.

Перед отбоем Бо подозвал Савик: Дзимыч, подойди сюда. Савик, худой, высокий, сидел на своей кровати, и обращение его ничего хорошего не сулило, но по его голосу Бо почувствовал, что ничего плохого оно не предвещает тоже. Бо подошел: Что, Савик?
– Садись, Зимыч. Зимыч сел напротив.

– Зимыч, ты, я слышал, к земляку ходил, - Да, ходил, - Зимыч, у меня к тебе просьба будет, небольшая, - Да, какая, Савик?

Так, подумал Бо, и с этим "так" внутри у него что-то упало, не оборвалось и не похолодело, а упало, как падает на пол нетяжелый предмет.

– Понимаешь, Дзимыч, у меня на дембель давно все заготовлено... но неизвестно, когда нас еще демобилизуют, может быть все лето здесь просидеть придется, а новая форма нам уже не положена. Понимаешь, Зимыч?
– Бо кивнул, - Ну, а у тебя земляк на вещскладах, не мог бы ты его попросить? Конечно, Савик, а какой у тебя размер? Хорошо, спрошу, - Спроси, пожалуйста, Зимыч... Ладно?.. В общем, спроси.

Ну вот, - подумал Бо, отойдя от Савика, - так оно и вышло. К нему подошел Уцэ: Ну, что Савик? Попросил сапожки достать?
– Бо кивнул. Уцэ тоже сочувственно кивнул: А что земляк? Бо рассказал про земляка.

3

Через день, как договорились, Бо пошел к земляку попозднее, чтобы стемнело, и их не увидели. Теперь придется просить сапожки еще и для Савика. Даже лучше Савику отдать, а себе потом. Придется сказать земляку, что это для Савика, но он поймет.

На этот раз Бо шел к земляку с тягостным чувством, и чтобы с ним разделаться, нужно было позарез добыть сапожки для Савика.

Все же, когда Бо подошел к вещскладам, только еще начинало темнеть. Бо решил подождать. Огляделся вокруг и присел на бревно бывшей электроопоры. Место открытое, но вокруг никого не видно. Вдруг идет прямо на него какой-то офицер. Отдает честь. Бо вскакивает, отдает честь. Проверил документы. Почему находитесь вне расположения части?
– Пришел в магазин, - Магазин давно закрыт, - Задержался, - Вы знаете, что в комендантский час не имеете право покидать пределы части?
– Нет, не знаю, - Идите за мной.

Офицер направился в темноту. Бо пошел за ним. Можно сбежать, только нарвешься на еще большие неприятности. Бо ничего не сделал. Его привели на гауптвахту. Офицер ушел, а Бо остался. Но он особенно не волновался: вечером уже вряд ли, а завтра утром его обязательно заберут. Ведь он нужен на работе. Народу мало, несколько человек заболело: желтуха, тиф.

Бо поместили в темную теплую камеру. Здесь уже сидели двое. Вернее, лежали и рассказывали. Один водитель. Все про колеса. Скоро Бо понял, что так он называет таблетки, от которых тащит. Где-то они достают такие таблетки, и тащатся. Другой бригадный. Его рассказ почти невероятен. Отбил бабу у офицера, а тот его с ней застукал. И посадил на губу. Бо все интересно: и про бабу, и про колеса. Жаль, что его история менее занимательна.

На следующее утро за Бо никто не пришел. Других повели на работу, соседей Бо выпустили, а он весь день просидел в камере один, выходил только для приема пищи на десять минут. Бо стало тоскливо, что он оказался не нужен. Только на следующий вечер пришел за ним взводный Аварин.

Когда Бо прибыл в Хумри, взводный ночевал с ними в одной палатке. Так ему приказали до ухода дембелей. Дембеля ушли через неделю. Бо нравился взводный своим спокойствием. Он никогда не повышал голос. Когда он делал разнос, то говорил негромко, отрывисто и обиженно. Часто моргая. Иногда он натаскивал себя на строгость, и тогда раздражало, что этот по природе робкий и тихий человек пристает и требует.